Она, казалось, появлялась и вмешивалась именно и только тогда, когда могла нанести больше всего вреда. В прочее время Лиза была для нее просто невидимкой. Но ее контроль и внимание были все же очень важны для девочки, в такие редкие моменты она будто чувствовала хоть какую-то заботу. «Я твоя мать и лучше знаю, что для тебя лучше!» – часто говаривала она. «Я знаю, как надо жить!» ― «Учись, пока я жива!» Даже когда Лиза понимала, что у матери не было хороших намерений на ее счет, она все равно была слишком напугана и робка, чтобы сказать «нет» и постоять за себя. «Слушаться ― это и есть любить», ― с детства вдолбили в ее голову.

В пятнадцать лет, с наставления и подачи Веты, Лиза приняла участие в конкурсе красоты, который в Минске проводило французское модельное агентство Elite. Агентство приезжало в Минск уже пять раз, и каждый раз они проводили конкурс на поиск красавиц. Белорусские девушки действительно очень красивы, а в модельной индустрии в то время появился новый тренд славянской красоты. Это была уникальная возможность для всех красавиц Минска выбраться из дыры и улететь в Париж.

Париж! В тот год пять тысяч девушек со всех районов Белоруссии участвовали в конкурсе, мечтая получить один из трех вожделенных призов. Первые три победительницы получат заветный модельный контракт с Elite, который включал в себя значительную сумму денег. Первое место это контракт на два года в Париже на очень большую сумму. Второе и третье место также получали контракты в Париже, но короче сроком и дешевле.

Конкурс проводился в месте, с которым Лиза была весьма хорошо знакома. Международный Модельный Дом или Дом Моделей был для нее привычен с детства. Ее мама когда-то работала там на полставки. В конце 1970-х она была очень красивая и неплохо зарабатывала, будучи манекенщицей для модных журналов и показов. Так что для Лизы в свое время это был как второй дом. Мать частенько брала ее с собой. Девочка обычно просто сидела в углах этих огромных швейных цехов со множеством всякого разного рода шумных машин, прессов и зеркал, с восхищением наблюдая за этими красивыми, окутанными воздушными материями… такими необыкновенными, гламурными что ли, женщинами. Это был совсем другой удивительный мир. Серый уродливый советский быт с некрасивыми, плохо одетыми «простыми» людьми с их грубыми, усталыми, вечно недовольными, понурыми, злыми лицами, с однообразными бетонными зданиями и пустыми унылыми магазинами отступал и исчезал, растворялся и рассеивался за этими стенами.

Лиза не хотела, чтобы кто-нибудь из участников соревнования или работников Дома Моделей ее узнал. И более всего она не хотела, чтобы ее мать узнала, что она намерена участвовать в конкурсе. Звонкий голос Веты звучал в ее ушах: «Не говори ей. Она только над тобой посмеется. Тебе сейчас не надо никакого негатива. Ты красивая и ты победишь».

Лиза не хотела упустить этот шанс, даже не шанс, а какую-то надежду. Не в этот раз! Только не сейчас! Три дня конкурса были тремя днями мечты. Всего три дня! Она тайком взяла мамины туфли. Те самые…

В первый день отбора, который пришелся на четверг, девушки организованными толпами просто ходили по подиуму на высоких каблуках. Они шли друг за другом нескончаемым потоком, и внимание жюри было устремлено на каждую участницу всего пять секунд или даже меньше. К каждой девушке был прикреплен номер участницы и в конце дня, после многих изнурительных часов нервного ожидания, уже почти ночью, жюри начало объявлять номера, которые проходили в следующий тур. С трепетом вслушиваясь, каждая ждала свой заветный номер в череде цифр. На самом деле, первый раунд занял гораздо больше времени, чем все предполагали. Представители Elite не ожидали такого наплыва желающих и были шокированы столь огромным количеством красивых девушек. Первый тур продлился два дня. Четыре дня надежды!

Когда Лиза услышала свой номер, она не могла ни встать, ни пошевелиться от шока. Громкий голос Веты вывел ее из оцепенения: «Я же тебе говорила! Ты прошла во второй тур, поздравляю», ― смеялась она.

День третий был таким же, как первые два, но в этот раз девушки шли по подиуму в купальных костюмах. Когда настала очередь Лизы, она вышла на платформу, чувствуя себя уверенно. Она часто наблюдала, как ходила по подиуму ее мама, и в этот раз просто ее скопировала. Для нее это не было проблемой. Мягкой кошачьей походкой доплыв до конца подиума, она притормозила, сделала разворот с переносом бедра, чтобы судьи могли ее лучше разглядеть. Затем, улыбнувшись, она грациозно направилась обратно.

Это был самый волнующий момент в ее жизни. Этот секундный разворот в центре подиума, когда на тебя смотрят четыре француза из самого знаменитого и влиятельного в Европе модельного агентства и сидящие за ними сотни зрителей, родственников и группы поддержки других участниц. Лиза стояла в купальнике, в туфлях на высоченных каблуках, ощущая на себе взгляды всей этой толпы. Это был первый проблеск, намек на неизвестное ей до сих пор чувство ― ощущение собственной безупречности, почти сексуальное возбуждение, ощущение какой-то власти даже над дыханием этих людей, замерших, глядя на нее с открытыми ртами. Безграничная власть над вниманием публики и в то же время страх «а вдруг я им не нравлюсь». Упоение собственной красотой, своим телом, такого доселе Лиза никогда не чувствовала.

Второй этап конкурса тоже занял почти целый день. Из 500 человек судьи должны были выбрать 50. Но в этот раз Лиза уже не сидела вместе с остальными девочками в ожидании вердикта, она предпочла побыть одна. Лиза прокралась на восьмой этаж, в дизайнерско-пошивочный цех, где она с детства наблюдала за мамой и другими манекенщицами на примерках нарядов нового сезона.

Ей хотелось побыть одной, она пыталась переварить это новое чувство, испытанное ей на подиуме, и не понимала, что с ней происходит. Чтобы лучше описать это чувство, мы назовем его «мимолетный взрыв бабочек в животе».

Конечно же, Лиза, в свои пятнадцать лет никогда не имевшая с мамой разговоров на эту тему, не могла этого даже объяснить. И, сидя в огромном помещении пошивочного цеха, в тишине сама с собой, она слышала эхо собственного сердцебиения, отражающееся от железных машин. Ее начало трясти. «Что это было? Что со мной было?» Не научившись чувствовать свое тело и осознавать эмоции, Лиза просто сидела в этом огромном цехе, слушая биение собственного сердца. Жар во всем теле, эпицентр которого находился где-то там, ниже талии.

Она судорожно встала и начала ходить, как будто бы вновь по подиуму, чтобы испытать это чувство снова. Скинув с себя халат участницы и оставшись только в купальнике и на шпильках, она шла, слушая звук каблуков, в унисон ритмично копируя биение своего сердца. Стук железных шпилек отдавался металлическим звоном в сотне швейных машин, пока она шла по темному цеху. Кончики волос, уже отросших после материной экзекуции, щекотали плечи. Как и говорила мать, грудь уже выросла. Ее отражение проносилось через десятки зеркал, развешанных на стенах, уличные фонари через окна разливали тусклый и в то же время лихорадочно-яркий свет.

Она идет, пытаясь поймать это чувство, и неожиданно у нее возникает острое желание до себя дотронуться. Идя по этому призрачному подиуму, в воображаемых ярких огнях софитов и вспышках фотокамер прессы, Лиза сначала мягко прикоснулась к своей груди. Сердце и каблуки продолжали стучать в ритм ― раз-два, раз-два. Гулкое эхо. Свободной рукой ей почему-то хотелось унять и почувствовать жар внизу живота. «Так чувствует себя Вета, когда танцует!» ― осознала Лиза. В этой воображаемой славе она чувствовала свою власть над вниманием зрителя, и ее тело ярким взрывом отозвалось на это видение. Это был ее самый первый в жизни оргазм.