Хайда свидетельница описывает как низкорослого мужчину, почти карлика, с большой головой и грубыми чертами лица.

– Бог мой! – вскричал я. – Холмс, не думаете ли вы, что этот мистер Хайд и есть тот самый, который…

– Это может быть только он, – перебил меня детектив. В глазах его появился столь знакомый мне суровый блеск. – Описание весьма специфично. Я знал, что подобное произойдет, Уотсон. Разве я не предупреждал Аттерсона, что, если он отстранит меня от дела, может быть загублена не одна жизнь? Меня удивляет лишь одно: что Хайду потребовалось столько времени, дабы раскрыть свою сущность. Подождите здесь, Уотсон.

Мы как раз стояли перед нашим домом. Холмс сунул мне в руки газету, нырнул внутрь и буквально несколько мгновений спустя вернулся, сжимая что-то в руке.

– Уберите в карман, – велел он, протягивая мой револьвер. – Возможно, он вам пригодится. Свой я тоже взял.

– Куда мы направляемся? – спросил я, пряча оружие.

– В самое логово убийцы. Кэб! – Он взметнул свою длинную руку, призывая проезжавший мимо экипаж, и тот остановился в нескольких метрах от нас. – Сохо-сквер, извозчик, и поспеши! – рявкнул сыщик, когда мы залезали. Кэб тронулся прежде, чем я успел оторвать ногу от земли.

– Отчет написан весьма осторожно, – сказал Холмс, указывая на газету у меня на коленях. – Полиции известно больше, чем они говорят.

– С чего вы взяли?

– Ниже в колонке приводятся слова детектива, которому поручили это дело, – инспектора Ньюкомена, – и он избегает обычных банальностей, на которые обычно не скупятся полицейские Скотленд-Ярда, когда пребывают в полной растерянности. Уж поверьте мне, более всего сдержанны они бывают в преддверии ареста подозреваемого. Вот когда наши доблестные полицейские в тупике, тогда они просто соловьями разливаются. Не удивлюсь, если мы окажемся не первыми сегодняшними посетителями Хайда.

Холмс как в воду глядел, ибо у парадной дома, где этот человек снимал жилье, стоял тощий молодой констебль. Он отказался нас пропустить, и Холмс спорил с ним, пока на пороге не появился дородный шотландец, облаченный в начищенный котелок и серое суконное пальто до лодыжек. У него были рыжеватые усы, подстриженные на армейский манер, и близко посаженные холодные глаза, которыми он по очереди сурово нас оглядел.

– В чем дело, Трамбл? – вяло спросил шотландец у констебля. – Кто это такие?

Холмс представил нас. При упоминании имени частного детектива здоровяк напустил на себя высокомерный вид.

– Шерлок Холмс, – повторил он, морщась. – Мне известна ваша репутация. Газеты только и превозносят ваши успехи за счет Скотленд-Ярда. Еще есть застольная песня, в которой…

– Песню сочинил не я, – прервал его Холмс. – Будь оно так, от моего вмешательства ее метрика и ритмика только выиграли бы. А так они никуда не годятся. Вы, я полагаю, инспектор Ньюкомен, которому поручено расследовать убийство Кэрью?

– Да, так и есть, и меня интересует, откуда вам это известно и как вы меня здесь обнаружили. Ведь даже в Скотленд-Ярде не знали, что я сюда направился.

Во время его речи дверь вновь открылась, и из дома вышел угрюмый Дж. Дж. Аттерсон. При виде Холмса и меня глаза его расширились.

– А, мистер Аттерсон, – поприветствовал его мой товарищ. – Не удивлен встрече с вами здесь, хотя подозреваю, что сами вы и не были готовы увидать меня. Вот и ответ на ваш вопрос, инспектор: у нас с мистером Аттерсоном было совместное дело, и тогда-то мне и стало известно о его эпизодическом знакомстве с мистером Хайдом. Я подумал, что этот джентльмен явится к вам, как только услышит о трагедии, произошедшей прошлой ночью в Вестминстере.

– Это не совсем так, – возразил адвокат. На его лице застыла тревога, словно он опасался, что эта встреча, которой он предпочел бы избежать, может иметь какие-то нежелательные последствия. – Сэр Дэнверс был моим клиентом, и этим утром полиция нашла среди его имущества письмо ко мне. Б́ольшую часть дня я отсутствовал, но полчаса назад вернулся и обнаружил поджидавшего меня инспектора, и как только он рассказал о происшествии, я, естественно, отвез его по этому адресу, который предоставил мне Хайд. Я… Я рассказал полиции, что мы встречались с Хайдом всего один-два раза, случайно. – Он умоляюще посмотрел на Холмса, словно заклиная того не разглашать его причастность к делу Генри Джекила.

Мой товарищ понял намек.

– А когда вы прибыли сюда, то обнаружили, конечно же, что пташка уже упорхнула из клетки.

– Думаю, это не ваше дело, – процедил инспектор.

– Наблюдать за торжеством правосудия – дело каждого человека, – парировал Холмс. – Инспектор, я знаком с этим типом, Хайдом. Человек он умный и жестокий – довольно опасное сочетание, – и крайне маловероятно, что он будет оставаться в своих комнатах, раз его связь с этим темным делом стала известной. Вы обнаружили, несомненно, что он собрал вещи и сжег бумаги?

Ньюкомен дернулся, но быстро взял себя в руки. Однако сделал он это не достаточно быстро, чтобы скрыть подтверждение, что догадка Холмса оказалась верна.

– Вы вмешиваетесь в официальное полицейское расследование, – заявил он. – Я вынужден попросить вас покинуть это место. Если вы не уйдете, то Трамбл проследит, чтобы вас удалили силой. Ну так как?

– Вы отвергаете мое предложение помощи? – спросил Холмс.

Инспектор смерил его надменным взглядом.

– Я не сомневаюсь, что найдутся такие детективы, которые приняли бы вашу помощь, но я не из их числа. Дело открыто и будет успешно доведено до конца. Никто не исчезает, не оставляя следов. В течение двух недель я посажу Хайда за решетку, и благодарить за это буду лишь себя самого. До свидания, джентльмены.

– Я могу быть свободен, инспектор? – спросил Аттерсон.

– Да, если вы сообщили мне все, что знаете о Хайде, – ответил Ньюкомен.

– Уверяю вас, все.

– Тогда я больше не смею вас задерживать, благодарю за оказанную помощь. Если вам угодно, Трамбл подзовет кэб.

– Нет, спасибо. Если мистер Холмс и доктор Уотсон не возражают, я поеду с ними.

Ньюкомен открыл было рот, но затем, по-видимому, передумал и захлопнул его. Он развернулся и распахнул дверь:

– Трамбл, следуйте за мной. Нам надо закончить обыск. – Дверь с шумом закрылась за ними.

– Теперь, после того как вы сделали из меня соучастника по сокрытию сведений от закона, – обратился Холмс к Аттерсону, когда мы все сели в экипаж и адвокат назвал свой адрес, – я надеюсь, что вы сообщите мне что-то действительно важное.

– Думаю, вы поймете, почему я так поступил, когда увидите, что у меня есть, – ответил тот, уставившись в окно.

Старый холостяк Аттерсон владел в городе домом, в котором жил и практиковал. Он провел нас по лестнице в свой кабинет, аскетичную комнату, заставленную от пола до потолка стеллажами с юридической литературой. Из прочей мебели там были лишь полированный стол, два кресла с высокими спинками, обитые кожей с пуговицами, да черный металлический сейф, стоявший на стальных колесиках в затененном углу. Адвокат зажег лампу, согнулся перед сейфом и отпер его ключом, пристегнутым к цепочке для часов. Он достал из ниши сложенный лист бумаги и, выпрямившись, протянул его Холмсу.