Основываясь исключительно на сведениях о вечевых столкновениях перечисленных здесь лиц, возможно реконструировать три боярские группы, внутри каждой из которых столкновений не было:

Группы

1-я

Якун Мирославич

Михалко Степанич

2-я

Захария

Иванко Захарьинич

Завид Неревинич

3-я

Нежата Твердятич

Жирослав

Мирошка Несдинич

Дмитр Мирошкинич

Относительно первой из этих групп нам уже известна ее принадлежность к Прусской улице. Вторая группа включает в себя, прежде всего, имена Захарии и его сына Иванки. Последнему посвящено специальное исследование А. А. Зализняка, обосновавшего связь с ним берестяных грамот № 80, 117 и 226, которые были найдены на Неревском раскопе в слоях середины – 70-х гг. XII в. Этот вывод максимально подкреплен тем, что на том же раскопе, но в слоях последней четверти XII – начала XIII в. обнаружены четыре грамоты (№ 165, 222, 225, 239), связанные с Юрием, а Юрием Иванковичем звали сына Иванки Захарьинича, посадничавшего в 1215–1216 гг. Дополнительным указанием на место жительства Иванки Захарьинича в Неревском конце является сообщение летописи о том, что в 1177 г. «погоре Неревьскыи коньць от Иванъковее», т. е. от двора вдовы умершего в 1175 г. Иванка. Что касается Завида Неревинича, то его отец Неревин, имя которого столь красноречиво свидетельствует о связи его носителя с Неревским концом, был убит в 1167 г. вместе с посадником Захарией в столкновении, принесшем власть Якуну Мирославичу, т. е. входил в одну с Захарией политическую группировку бояр. Однако связь Завида Неревинича с Неревским концом обозначена и находкой на Неревском раскопе в слоях середины – второй половины XII в. берестяных грамот № 103, 156, 228): две из них написаны от имени Завида, в одной это имя упомянуто[142].

Стоящий первым в хронологическом порядке третьей группы Нежата Твердятич выше отнесен к боярству Людина конца. Как уже отмечено, людинская группировка неоднократно демонстрировала свои преимущественные связи с Суздалем. Характерны они и для Жирослава, который в 1171 г., будучи изгнан из Новгорода, находит убежище у Андрея Боголюбского, откуда и импортируется вновь на посадничество в сопровождении княжеских мужей. Поэтому нет ничего неожиданного в том, что имя Жирослава появляется в комплексе берестяных грамот Троицкого раскопа. Оно фигурирует в грамоте № 657, найденной в слоях второй половины XII в., и в грамоте № 573[143], извлеченной из слоев середины XII – 40-х гг. XIII в. (рис. 25). В последней упоминается «Имъвъложе» – погост, находившийся под особым контролем новгородской администрации, как это следует из формулы более поздних докончаний Новгорода с князьями: «А на Имоволозьском погосте куны ти имати и на Важаньском»[144].

Рис. 25. Берестяная грамота № 573

Присутствуют в Троицком комплексе и документы, связанные с Мирошкой Несдиничем, о которых подробнее будет рассказано ниже. Таким образом, связь Троицкого комплекса с высшими руководителями боярства из числа посадников людинской принадлежности наблюдается на протяжении столетия. Завершая этот очерк, обратим внимание на то, что среди посадников XII в. полностью отсутствуют представители Славенского конца. Внутрибоярская борьба этого периода отражает взаимоотношения группировок только Софийской стороны – Неревского конца, Людина конца и Прусской улицы, которая в рассмотренный период не входила в состав кончанских территорий.

Среди новгородских посадников конца XII – начала XIII вв. наиболее заметной фигурой был Мирошка Несдинич (иначе Мирошка Незнанич). Сын убитого в 1167 г. бирича Несды, он впервые появляется на страницах новгородской летописи в 1189 г., когда был избран посадником: «Того же лета отъяша посадничьство у Михалка и даша Мирожке Незнаницю»[145]. Конфликт, приведший к его возвышению, произошел между боярством Прусской улицы, ставленником которой был Михалко Степанич, и боярством Людина конца. Принадлежность Мирошки и его семьи к Людину концу в летописи обозначена известием 1191 г. о создании братом Мирошки – Внездом Несдиничем – церкви Святого Образа[146], находившейся в Людином конце в ближайшем соседстве с нынешним Троицким раскопом, на котором в слоях рубежа XII–XIII вв. были обнаружены берестяные грамоты, одна – адресованная Мирошке, другая – написанная им. Вот их тексты с переводом:

Грамота № 502. «От Мир(о)слава к Олисьеви ко Грициноу. А тоу ти вънидьте Гавъко Полоцанино. Прашаи его, кодь ти на господь витаеть. А ть ти видьло, како ти было, и я Ивана ялъ, постави и пьредъ людьми, како ти взмоловить». // От Мирослава к Олисею Гречину. Тут войдет Гавко-полочанин. Спрашивай у него, где он стоит на постое. Если он видел, как я Ивана арестовал, поставь его перед свидетелями, как он скажет (т. е. перед теми свидетелями, которых он назовет)[147] (рис. 26).

Грамота № 603. «(От) Смолигу къ Грецинови и (к) Мирославу. Вы ведаета, оже я тяже не добыле. Тяжа ваша. Нынеча жена моя заплатила 20 гривнъ, оже есть посоулили Давыдови князю». // От Смолига к Гречину и к Мирославу. Вы (двое) знаете, что я тяжбы не выиграл. Тяжба ваша. Теперь жена моя заплатила 20 гривен, которые вы посулили князю Давыду[148] (рис. 27).

Оба документа характеризуют упомянутых в них Мирослава и Гречина как главных вершителей «сместного» суда посадника и князя. Письмо Смолига называет своим первым адресатом Гречина, который может быть только «биричем» – представителем князя, которому в этом суде принадлежит формальное главенство: именно князь скреплял судебные решения своей вислой печатью и получал за это «печатную пошлину». В таком случае под Мирославом возможно понимать посадника, однако в хронологических рамках цитированных документов новгородским посадником был Мирошка Несдинич, бытовое именование которого является производным от полного имени Мирослав. Особо остановиться на этом обстоятельстве необходимо, так как составители именных указателей к летописи привычно производят «Мирошку» от канонического имени Мирон.