Я выхожу замуж, на мне красивое платье, зал украшен белыми розами, рядом со мной не Влад…

Если учитывать, что у нас каждая копейка на счету, то торжество получилось на грани фантастики. Конечно, постарались друзья Марка и мой Леша. Он приехал, ходил со мной по салонам и выбирал для меня платье. На цену сказал не смотреть.

Мы давно не выделись, мой друг превратился в статного красивого, уверенного в себе мужчину. Едва его узнала. Вычурные манеры, другая мимика, одежда самых известных брендов. Все бы хорошо, вот только взгляд… там больше нет озорства, там метал. Как бы Леша ни старался сделать вид, что все осталось по-прежнему, между нами пролегла тень. Нет больше такой отчетливой связи как в детстве. Возможно, так и должно быть, мы повзрослели, у каждого из нас своя дорога.

Леша купил мне дорогущее платье. Проигнорировав мои возмущения. Я действительно не понимаю, зачем тратить такие деньжищи, если столько всего требуется Марку. Пусть реабилитация и оплачена, но расходы все равно предстоят огромные.

А если уж положить руку на сердце, то и свадьбы мне не хочется. Почему нельзя тихо расписаться? Зачем устраивать вот это все? Но кто меня слушал…

Леша… он странно относился к Марку. Вначале посмотрел на меня, как мне показалось с сожалением.

— Ты уверена в своем выборе?

— Да… — ответила без радости. Язык не повернулся изливать душу.

Он в курсе нашей истории в общих чертах. Вначале узнав, что я пропадаю в больнице, отчитывал меня. Сейчас же копать глубже не стал. А раньше бы не успокоился, пока не докопался до истины.

А сейчас Леша лишь неопределенно кивнул.

Друг тоже ничего не говорил о своей жизни. Только общие фразы. Он стал закрытым, замкнутым… далеким.

Но и меня ведь нельзя назвать той улыбчивой, влюбленной девчушкой. Все меняется… Жизни все равно на нашу боль и проблемы, она стремительно идет дальше.

Нас объявляют мужем и женой. Под всеобщие крики радости. Глаза Марка светятся от счастья. Он стоит на костылях, не захотел во время бракосочетания сидеть в инвалидной коляске. Тянет ко мне губы, сжимаю кулаки, отвечаю на поцелуй. Дикое ощущение неправильности происходящего.

— Все будет, родная, обещаю, — шепчет. — Ты будешь счастлива.

Выдавливаю улыбку в ответ. Несколько слезинок все же скатываются по щекам.

— Наша невеста уже плачет от счастья! — выкрикивает Клос.

Дальше нас ждет шикарный ресторан. Музыка. Веселье. Я пытаюсь сыграть радость и хочу, чтобы это все поскорее закончилось.

— Я думала, твой отец приедет, — начинаю разговор, чтобы пресечь очередной поцелуй. Это тема первая приходит на ум.

— Потом ему скажу. Только не обижайся… — мнется, на щеках появляется легкий румянец. Сегодня Марк позволил себе несколько бокалов. И хоть ему сейчас нельзя, но что я могу сказать… свадьба все же. — Это не из-за тебя. Не хочу, чтобы он меня видел в таком состоянии… Вот встану на ноги и обязательно к нему в гости поедем. Познакомлю тебя, заодно и брата увижу, — он сейчас гораздо более разговорчив. Обычно об отце из него и слова не вырвешь.

— У тебя есть брат?

— Ну как брат, — стискивает в руках салфетку. — Можно сказать и так… Родился от его… пассии… жены… типа…

— Но ведь ребенок же ни в чем не виноват. Это брат твой!

— Как подумаю, кто его мать, — проводит рукой по горлу. — Ступор у меня.

— Но это выбор твоего отца, он живет дальше. Жизнь для него не остановилась, у тебя появился брат. Возможно, пришло время забыть старые обиды, — на этот счет у нас разные взгляды. Никогда не пойму, как Марк может отгораживаться от своей семьи.

— Есть то, что очень сложно забыть. Даже скорее… невозможно, — вздыхает. — Но не будем о грустном, сегодня такой день, — сжимает меня в объятиях, тенятся за очередным поцелуем.

Ну когда это кончится? Как мне вытерпеть это? При всей моей симпатии к Марку — каждое касание — новая пытка.

Гулянья продолжаются почти до утра. В квартиру попадаем измученные, Марк безумно счастливый, а я на грани истерики, И ведь сорваться, даже заплакать — непозволительная роскошь.

Помогаю Марку снять пиджак. Он смотрит на меня с вожделением, больше не скрывает своих желаний.

— Я бы принял ванную, поможешь мне? — его улыбка изменилась, взгляд стал жарким.

И ведь я не могу отказать ему в помощи. Сам Марк в ванную не залезет. Я вызвалась ухаживать за ним. И это подразумевает слишком много неловких моментов, о которых я ранее как-то не подумала. А то, что я стала его женой, усложняет все в несколько раз.

До этого с подобным нам помогала медсестра. Мы наняли ее на первое время. Я боялась сама не справиться. Но теперь Марк отказался от ее помощи. Мы на днях уезжаем в реабилитационный центр. Да и подобная опека кажется ему унизительной.

— Конечно, — вымученно улыбаюсь.

Он идет на костылях в ванную комнату. Она очень маленькая для нас двоих. Мне слишком мало кислорода. Задыхаюсь рядом с ним, словно заперта в клетке. Хочется на волю.

— Поможешь расстегнуть, — показывает на свою рубашку. И этот взгляд…

Как же хочется крикнуть: «Не смотри на меня так!». Ком застревает в горле. Быстро расстегиваю его рубашку. Ведь он мог и сам справиться. Но, похоже, Марк считает это очень затейливой томной игрой.

У него красивое накачанное тело. Только кроме, дикого желания сбежать я больше ничего не чувствую.

А в голове набатом: «Он теперь твой муж! И то, что он делает вполне нормально для супружеской пары!». От этих мыслей слезы подступают к глазам. Я никогда не смогу построить нормальные отношения.

Марк проводит рукой по моему плечу, смотрит с жадностью, лапает взглядом.

— Ремень… штаны… — голос хриплый, жаркий. Паника внутри все нарастает, руки не слушаются. Все во мне противиться этому контакту.

Хочу выбежать прочь. И понимаю, что ему без меня не справиться, он не сможет помыться. Но надо расставить все по местам. Я не могу переступить черту.

— Марк… — делаю глубокий вдох.

— Да… — голос игривый, довольный.

— Я тебе говорила… предупреждала… Конечно… помогу… чем смогу… но того… что ты ждешь… прости… не смогу… — голос дрожит, предательские слезы все же катятся из глаз.

И мне хочется остаться одной, зарыться лицом в подушку и дать им волю. Рыдать до изнеможения, чтобы хоть немного стало легче. Хотя бы чуть-чуть. Но я не могу себе это позволить. Даже уединение для меня сейчас слишком большая роскошь.

— Илон, так я и стараюсь, чтобы ты все забыла, — проводит рукой по спине.

Мысленно умоляю его: «Прошу, не трогай меня. Убери руку, прошууу!».

— Я к этому не готова, — голос срывается.