Захожу в палату, сразу понимаю — все плохо.

Сажусь. Беру его за руку. Парень долго смотрит на меня.

— Уходи, Илон, нечего тебе тут делать. Не трать свою молодость…

— Что случилось? Тренер не может помочь, да?

— Он меня уволил… Контракт подходил к концу. А новый с калекой никто не будет подписывать. Я невыгодное вложение капитала… — говорит отрешенно. Оптимизм, надежды, все погасло в один миг.

Марк действительно очень силен духом. Столько месяцев он улыбался в лицо боли. И верил, безгранично верил, что поправится. Значение футбола в его жизни, я до конца поняла, когда оказалась в его квартире.

Нужно было упаковать вещи. Ему больше было не по карману снимать такое жилье. Он все еще находился в больнице. Но врачи обещали скоро выписать. Но без реабилитации, его состояние улучшится не намного.

Я решила, что Марк будет жить у меня. Сообщу ему эту новость, когда упакую и перевезу все вещи. Но впервые оказавшись в его квартире, растерялась. Тут все пропитано футболом. Награды, плакаты, спортивные формы. Даже наклейки на холодильнике. Тонны журналов. Книг. Футбол его страсть, самая сильная любовь, и теперь у него отобрали цель жизни. Я отобрала.

Пока собираю вещи, реву. Вот так в один миг у молодого парня оборвались надежды, планы. Так же как у меня внутри образовалась черная саднящая пустота, когда я потеряла своего кроху. Наши жизни кардинально поломались. Мы лишились самого ценного. Для него это был футбол, для меня сын.

Влад… воспоминания об этом мужчине, как фантом всегда стоят за моей спиной. Но почему-то в стенах этой квартиры думать о нем особенно больно. Накатывают сожаления, и это пресловутое: «Если бы…». Не уехала бы я тогда, возможно, даже жизнь Марка сложилась гораздо счастливее. А так…

Звонок в дверь отрывает от грустных мыслей. Шмыгая носом, иду отрывать.

— Эй! Ты чего такая зареванная? — на пороге стоит Клос. Я ждала его. Он обещал помочь с переездом.

— Вот увидела все… — пропускаю его в квартиру. Обвожу рукой комнату. — Он жил футболом…

— Он мечтал в высшую лигу попасть, — парень проходит в комнату, проводит рукой по плакату.

А я опускаюсь на пол, закрываю лицо руками, кусаю губу, чтобы не завыть.

— Ой, что я ляпнул. Прости. Ты итак в жутком состоянии, — опускается рядом. Так прекращай! Я тут с новостями, офигенными!

— Что? — поднимаю голову, лицо парня расплывается перед глазами.

— Не, так не пойдет. Успокойся. Тогда я скажу. Пока не увижу улыбку, я нем как рыба, — изображает, что закрывает губы на ключ.

— Все, все, я уже, — вытираю слезы и вымученно улыбаюсь.

— Мы с пацанами скинулись, я еще своего батю напряг, и как результат… — делает паузу, таинственно улыбается.

— Что? Клос? Говори! — беру его за руку, сжимаю. Боюсь поверить в свою догадку.

— Мы оплатили реабилитацию!

— Ааа! Неужели! — впервые за долгое время я действительно улыбаюсь.

Если мне уже никак помочь нельзя. То Марк, у него есть шанс. Настроение сразу прыгает вверх. Клос помогает собрать вещи. Нанял грузовик, и скромные пожитки Марка перекочевали ко мне в квартиру.

После мы отправляемся в больницу. Впервые за долгое время действительно радостная новость. Клос постарался, достал денег именно на тот центр, который рекомендовали врачи, один из лучших в Германии. Конечно, роль сыграло, что у парня очень богатый отец, Марк рассказывал, что родитель ни в чем не отказывает отпрыску. Но все же мало кто, в наше время способен просто так отдать подобные деньжищи. А Клос настаивал, что это именно подарок и отдавать ничего не надо. Впрочем, нам и не с чего, раз даже пришлось отказаться от квартиры Марка.

Когда мы подъехали к больнице, несколько друзей из команды уже дожидались нас в сквере. Вот такой вот компанией мы и пошли к Марку.

Он сидит у окна. Ноги вытянуты. Колени очень плохо сгибаются. И постоянные жуткие боли изводят парня. Он не показывает вида, но по лицу видно, как он измотан. Оборачивается, встречает нас грустной улыбкой. Протягивает руку мне.

— У меня потрясающая новость! — бодро восклицаю.

— Ты собрала мои вещи и теперь я официально бездомный, — вроде бы шутит, но в голосе болезненная обреченность.

— Я перевезла их к себе, — его глаза округляются. Смотрит с недоверием. — Но и это далеко не главная новость!

— Да, брат! Пора дать пинка под зад черной полосе! — Клос подходит и дружески хлопает его по плечу.

— Заинтриговали! Чего вы там удумали? — в глаза просыпается интерес.

— Мы едем на реабилитацию! — выкрикиваю, обнимаю, расцеловываю в обе щеки.

— Кааак? — переводит ошарашенный взгляд с меня, на парней.

— Все оплачено, брат! — Клос широко улыбается.

— Но как же… это же так дорого… — он не верит. Ему неудобно. Марк явно не ожидал подобной заботы.

— Что значат бумажки, когда на кону твое здоровье!

Марк хватает меня за руку. Долго смотрит в глаза. Улыбается, глаза блестят.

— Илона! Ты мой ангел! Люблю тебя, с первой секунды как увидел! Выходи за меня!

На меня устремлены глаза парней. Они восторженно замерли. В глазах Марка надежда. Я не могу, не имею права сейчас отказать, выставить его в неприглядном свете. Он столько всего пережил по моей вине.

— Да, — говорю очень тихо. Хочется расплакаться, наверное, в этот момент я еще не понимаю, в какой жуткий капкан себя загоняю.

Я решила, что сейчас соглашусь, а потом откровенно поговорю, расскажу ему о своем прошлом. О потере малыша. Марк поймет, что сделал неверный выбор. Что я по-прежнему буду рядом, но в качестве друга. Мы все выясним, но только наедине не при свидетелях. А сейчас при них, надо изображать радость, которой нет, и не может быть.

Как бы я ни относилась к Марку, знаю одно — я никогда не полюблю его как мужчину. Он замечательный парень, и если бы мы встретились до всего моего кошмара… то возможно… Только сейчас уже ничего не исправить, мое сердце разорвалось пополам. Одну половинку забрал Влад, вторая отправилась на небеса вместе с моим крохой.

— Моя робкая, скромная девочка, — Марк обнимает меня за талию. Отвращения не чувствую, лишь неловкость момента. Мало того что я испортила ему жизнь, так еще, и он влюбился в меня. Конечно, возможно, это просто самовнушение, мы очень много времени проводим рядом. И когда он выздоровеет, все пройдет. Но сейчас от этого не легче. Надо как можно скорее прояснить ситуацию, надо быть честной и не обманывать его надежд.

— Ооо, исторический момент! За свадьбу не переживайте, мы все устроим! — восклицает Клос.

— Нет… ты итак слишком много всего сделал! Не надо! — говорю поспешно. Еще не хватало, чтобы они начали готовиться к торжеству, которого не будет.