Еще одна тварь прыгнула на меня, обвив шею хвостом – или лианой. Я закружилась на месте, отбиваясь, потом оторвала вцепившуюся в меня лапу – или руку, – которая затягивала петлю, и ударила ножом снизу вверх.

Лезвие вошло во что-то мягкое, и я с ужасом ощутила, как оно рвет ткань. Давление на грудь исчезло. Я почувствовала вкус крови во рту, но только кровь была не моя.

Я села, готовая вскочить в любой момент, и увидела текущую через площадь тонкую красную струйку. Неподалеку, согнувшись, отдувался Пабло. Губернатор вытер о землю окровавленный меч. У Маркеса под глазом набухал синяк. Одежда его свисала рваными клочьями.

Напавший из засады противник исчез так же быстро, как появился. В ушах постепенно затихал звон. Медальон больно вдавился в грудь.

– Потери есть? – осведомился губернатор.

– Все на месте.

– Мои курочки… мои голубушки… – жалобно приговаривал повар, держа в руке оборванную веревку.

У меня сжалось сердце. Обернувшись, я увидела, что гнедая кобылка исчезла вместе с клеткой Мисс Ла.

– Что это было такое? – спросил, отряхивая пыль, Маркес. – Изгнанные?

Словно в поисках ответа, губернатор обвел взглядом деревню.

– А это точно были люди, а не звери?

– Они так быстро на нас набросились, – покачал головой повар.

– У них было преимущество, – задумчиво продолжал Адори. – Почему же они отступили?

Пабло поднял руку. Я потянулась к ней, и тут из кулака у меня что-то выпало. Взгляд машинально метнулся вниз, и воздух с шумом вырвался из легких.

– Изабелла? – тихонько позвал он, но я не ответила – не могла и не хотела. Я смотрела на то, что лежало в пыли, на земле, усыпанной зубами и залитой кровью. Комок величиной с медальон подступил к горлу.

– Что это? – Пабло наклонился и поднял… тонкий плетеный браслетик с растрепанными концами и одной-единственной, сияющей на солнце золотой нитью.

– Это… Люпе… – с трудом выговорила я.

– Что?

– Браслет Люпе. Мой подарок ей на день рождения.

– Точно? – охрипшим вдруг голосом спросил Пабло.

– Да, – я заставила себя поднять голову и посмотреть ему в глаза. – Сама сплела и сама повязала ей на запястье.

– Откуда он у тебя взялся?

Затягивающаяся на шее петля… ногти, скребущие по коже…

– Эй, мелочь, пора трогаться, – предупредил, направляясь к нам Маркес. Остальные уже отвязывали коней. Кроме моей и повара пропала еще одна лошадь.

– Габо нашел кое-что, – сказал Пабло.

– Что? – спросил Маркес.

– Браслет, – дрожащим голосом ответила я.

Маркес посмотрел вниз.

– Это? – он небрежно сбросил браслет с ладони Пабло и наступил на него каблуком.

– Не надо! – крикнула я. – Это Люпе!

– Люпе? – донесся с другого края площади голос губернатора.

Даже море, плещущееся за разрушенными лачугами, и то как будто замерло.

– Барахло, – Маркес поддел браслет мыском сапога и отбросил в сторону Адори. – Мальчишка думает, что оно принадлежало вашей дочери.

Губернатор молча опустился на корточки рядом с браслетом. Я слышала его тяжелое дыхание. Протянув руку, он осторожно провел пальцем по сверкающей золотой нити.

– Это правда?

– Господин? – нахмурился Маркес.

– Ты уверен, что это – ее? – губернатор в упор посмотрел на меня.

– Я… его сделала для нее моя сестра.

– Изабелла?

– Да, на день рождения, – мне пришлось постараться, чтобы не отвести глаза.

– Как он оказался у тебя? – спросил Маркес.

– Браслет был на одном из… этих.

Губернатор резко выпрямился.

– Будем преследовать их.

– Господин, мы не знаем, где они. Не знаем даже, кто они такие.

– Они – трусы. Схватить ребенка…

– Если это Изгнанные, то нам стоило бы держаться подальше от них.

– У них моя дочь.

– Не думаю, что она… – начал Маркес.

В следующий момент острие губернаторского клинка ткнулось в его шею. Я охнула, а стоявший рядом Пабло даже сделал шаг назад.

– Тела нет, так что предлагаю тебе закончить свою мысль на этом, – Адори слегка нажал. – Я ясно выразился?

Маркес кивнул. Губернатор обернулся.

– Хорошо. Еще вопросы? – Все молчали, никто не издал ни звука. Адори обвел нас бешеным взглядом. – Тогда – по седлам!

– Господин, – нерешительно подал голос Пабло. – Они забрали лошадей повара и Габо.

– Кто остался без лошади, пусть возвращается. Кроме мальчишки, – Адори коротко взглянул на меня. – Ты нам еще понадобишься.

Его голос звучал в моих ушах так, словно он говорил с какой-то большой высоты. Я подобрала браслет и положила его в карман. Медальон висел на шее тяжелым грузом, и я прижала его к груди.

Неужели последним, что она услышала от меня, так и останется нехорошее слово испорченная? Нет, я не могла это так оставить. Я обидела ее, назвала трусихой и теперь хотела сказать, что нет, она смелая и что я сама хотела бы быть такой же смелой.

Отряд сократился до семи человек. Те, у кого одежда запачкалась кровью, сменили ее на чистую. Губернатору пришлось отдать Маркесу синие форменные брюки и мундир.

– Ну, и кого теперь называть губернатором? – пошутил Хорхе и рассмеялся, но смех застрял у него в горле под суровым взглядом Адори.

Устроившись позади Пабло, я постеснялась обнять его, и ему пришлось применить силу.

Бросив последний взгляд на исчезающую вдали разрушенную деревню, я достала свои картографические материалы и продолжила отмечать расстояние.

– Тебе необязательно это делать, – негромко сказал Пабло. – Лучше отдохни.

Я не ответила. Отмечать расстояние – так было нужно, потому что перо осталось единственным, на что я могла положиться.

Только бы с Люпе ничего не случилось.

Куда бы ты хотел отправиться в следующий раз? Когда порты снова откроются?

Если, Иза! Если они откроются, я, конечно, хотел бы в первую очередь поехать в Америку, а потом в Индию.

Почему?

Индия – это то место, где цвета вдвое ярче. Красный может обжечь тебе глаза, а в синем можно утонуть.