Эта вина перед ней убивала сильнее, чем понимание, что всё сломано навсегда.

Вчера ещё надеялся, что как-то объяснится, найдёт слова для неё, и этот месяц станет не пытками, а наслаждением. Целый месяц рядом с ней.

Нет, о том, что она станет его женщиной, даже и в мечтах помыслить не мог. Но целый месяц в её обществе, разве это не счастье?

Узнавать её, слушать, смотреть, как читает, забравшись с ногами в кресло, как пьёт свои «полезные фреши», как улыбается застенчиво…

Любоваться, как она сияет в сумраке его безмолвных Чертогов.

Показать ей те тайные красоты его владений, о которых не подозревает никто из смертных. Ведь и в Царстве Мёртвых есть такие места, что сердце замирает. Ей бы понравились Зал Ледяных Роз, и Пещера Светлячков, и Море Грёз…

Да, он был уверен, что Кора обожает море, хотя об этом они не говорили. А такое, как есть у него, ей точно видеть не доводилось.

Но все желания  и порывы души разбились о ледяную сталь её «ненавижу!».

Странное чувство… Ведь не он всё это натворил. Разве он отвечает за поступки Зея?

Но совесть грызёт так сильно, словно все её обвинения действительно небезосновательны. Ноет тоскливо внутри. Бесит собственное бессилие. Не смог уберечь…

Почему отпустил её вчера одну подругу искать? Ведь мог пойти вместе с ней. И тогда не случилось бы беды. Почему не почуял неладное, не пошёл следом, когда она исчезла?

Быть может, он сам бы её нашёл на ночных улицах города, и отвёз бы домой, и выслушал, и успокоил, и обязательно уговорил бы встретиться снова…

Но он не сделал этого. И всё случилось так, как случилось.

Её нашёл Зевс.

Зевс… От мыслей о брате тоже хотелось выть. Но уже от ярости.

Не в первый раз ссорились, всякое уже случалось, но никогда ещё разочарование  в старшем брате не было таким глубоким и абсолютным. Точка невозврата.

Всё прощал прежде. Злился, бесился, достучаться пытался до его совести, которой вовсе не существовало (и это давно пора было понять), но всё-таки прощал.

Теперь – всё. За то, что подставил его самого, простить смог бы.

Но за эти слёзы в небесно-чистых глазах – никогда.

Вчера Айден был готов шею свернуть гадёнышу… Отчаянно цеплялся за последнюю благоразумную мысль: «Нельзя трогать! Этот брат, брат твой. Нельзя убивать брата!».

Боги бессмертны. Но их тоже можно уничтожить.

Особенно, если ты сам бог. Бог Смерти.

Удержать себя только чудом удалось. Вовремя свалил сволочь – почувствовал, что по краю ходит.

А сегодня было больно даже от этого. Их осталось не так много, забытых богов Эллады…

И вот так потерять брата… это было больно. Ведь всё-таки родная кровь, каким бы подонком ни был.

Айден вышел в Японский садик, привалился к стене, тяжело дыша. Через минуту сполз медленно вниз и, усевшись прямо на камни, прилично отхлебнул из бутылки.

Хорошо быть богом – хоть алкоголизм не грозит. Был бы смертным, так и спиться недолго… Ром растекался по телу опаляющим пламенем, но сердце не исцелял, и душа всё равно выла по-волчьи.

Не отпускает, стоит перед глазами то, что хочется забыть навсегда.

«За что Вы так со мной? Я домой хочу. Пожалуйста, я умоляю Вас, умоляю!»

Её бездонные глаза, полные слёз, не отпускают. Чудится, что даже здесь слышно, как рыдает безутешно.

Ох, Зей, Зей, тварь ты последняя! Чтоб ты провалился со своей неуёмной похотью!

«Умру лучше, но здесь не останусь!»

Неужели настолько он теперь отвратителен, что даже смерть не пугает?

«Ты ещё хуже твоего мерзкого брата…»

Самое обидное, что она могла сказать – она сказала. В глазах Коры он подонок хуже Зея.

Кажется, этот месяц станет пыткой для них обоих.

Ничего. Надо просто держаться подальше. Не позволять себе к ней приближаться, не смотреть на неё, как бы ни хотелось этого до безумия, как бы ни тянуло.

«Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу…»

Эхо её голоса продолжало звенеть в голове, и горло перехватывало, словно душил кто-то невидимый.

– О, Кора…

Айден снова припал к бутылке, допивая всё, что осталось до дна. Но легче не стало.

***

Кора лежала, обхватив подушку руками, уткнувшись в неё лицом, свернувшись клубочком, как котёнок. От слёз разболелась голова, и последние силы её покинули. Апатия и безысходность проникли в душу так глубоко, что, даже заслышав шаги, она не нашла в себе силы подняться или хотя бы шевельнуться.

– Кора, ты не спишь? – негромко позвал уже знакомый женский голос. – Посмотри, что я тебе принесла.

Она с трудом заставила себя всё-таки сесть, так и не выпуская из объятий подушку, растерянно окидывая взглядом кучу пакетов, сгруженных Эвридикой на постель.

– Ну… Глянь, какое платье милое! К нему ещё вот такой палантин, – ворковала Эви, вытряхивая содержимое бумажных сумок. – Халат махровый – будешь после душа в тёпленьком. Вот этот костюм мне так понравился – сама бы носила…

– Мне не нужны его подачки, – бесцветным голосом откликнулась она, отворачиваясь.

– Что случилось, милая? – Эви уронила руки, в которых крутила очередную тряпку, озадаченно разглядывая заплаканное лицо. – Вы что, поссорились?

– Нет, – равнодушно пожала плечами Кора. – С чего бы…

– Айден что-то не то сказал или сделал? – настойчиво продолжала пытать Эвридика.

Кора не выдержала, фыркнула, всплеснув руками.

– Да! Сделал! Вообще-то он меня похитил. Этого недостаточно?

– А… Ты снова об этом, – облегчённо выдохнула женщина, игнорируя сердитое сопение Коры. – Я уж думала – обидел! Хотела пойти отругать. Ну, похитил, и что теперь? Бывает… Кора, давай объективно оценивать – пленников обычно в других условиях держат. Хлеб, вода и камера с решеткой. Никаких атласных простыней, обновок и… пирожных с клубникой!

Эви хитро подмигнула и достала из очередного пакета  пластиковый контейнер с каким-то невероятным воздушным десертом, украшенным свежей ягодой и алыми карамельными сердечками.

Кора не сдержала восхищенного вздоха, но тотчас опомнилась.

– Пусть эта клетка хоть трижды из золота, это всё равно клетка, – проворчала она, не сдаваясь.  – Лучше бы на хлеб и воду… А то я вообще не понимаю, что ему нужно, и зачем вся эта показная забота. Чего мне дальше от него ждать?

– Да не надо ничего ждать! – Эви улыбнулась, присела рядом и погладила её по спутанным волосам, как часто делала мама. От её заботливого жеста слёзы опять затянули глаза. – Просто наслаждайся тем, что у тебя есть сейчас. Месяц можно валяться, читать, исследовать тут всё. Ах, мне бы такой отпуск! Зачем себя мучить, Кора? Тебя никто тут обижать не собирается, а ты сама в мученицу превратиться хочешь. Зачем?