И тут Алина кинулась на Вэла, пытаясь вонзить длинные острые ногти ему в лицо. Но молодой человек оказался проворней: он перехватил руки Алины, швырнул ее на кровать и навалился сверху, не давая ей пошевелиться.

– Пусти меня, гад! – шипела Алина. Лицо ее искажала гримаса ненависти и злобы. Вэл спокойно сказал:

– Уничтожит она меня, ты подумай! Да что ты о себе возомнила, дрянь ты мелкая? Лживая сучка! Мне же все твои подвиги известны. Рассказать?

Вэл крепко держал руки Алины своей левой рукой, а правой тем временем залез ей под платье и гладил грудь, живот и бедра, потом стал действовать еще настойчивее, продолжая шептать ей на ухо все новые подробности ее собственной жизни. Алина извивалась, стараясь избежать его прикосновений, но получалось только хуже, потому что она невольно возбуждалась – испытывая одновременно ярость, унижение, ненависть, ужас и желание, Алина впала в полное исступление.

– Так где, говоришь, твоя бедная мама живет? Вероника Валерьевна Заварзина? В Кандалакше? А, нет, в Кинешме. И Михаила Аристарховича, папу родного, похоронила заживо! Впрочем, тебе не привыкать, да? Кто обвинил отца в сексуальных домогательствах? Кто довел до инсульта дипломного руководителя ложными обвинениями в изнасиловании? Кто затравил учительницу английского?

Тут Алина завыла и задергалась: откуда он знает про нее так много? Откуда?!

– Лежать! – сказал Вэл и сильнее прижал Алину. – Еще рассказать или хватит?

– Кто ты такой? Зачем ты это делаешь? Пусти меня!

– Развлекаюсь, детка. Просто развлекаюсь.

– Ааа! – закричала Алина, потому что Вэл вдруг приковал ее руки к спинке кровати неизвестно откуда взявшимися наручниками.

– Тихо. Будешь орать – рот заткну. Могу скотчем заклеить. Знаешь, как больно отдирать потом? Ничего плохого с тобой не случится, не дергайся.

Он встал, спокойно снял рубашку, скинул кроссовки, потом расстегнул и стянул брюки. Алина плакала в голос, глядя на него.

– Да не реви ты. Трахну тебя и все. Напоследок. Тебе ж нравилось.

Алинино платье он просто разорвал – она зарыдала еще пуще.

– Ну, детка, давай. Не кобенься, раздвинь ножки. Ты же любишь это дело.

– Я не хочу-у!

– Хочешь.

Как ни странно, она действительно этого хотела. И даже не заметила, когда он снял с ее рук наручники. Они лежали рядом, словно настоящая пара любовников – точно так, как четыре дня назад. Но все изменилось, все планы рухнули, и Алина тихонько заскулила от бессилия, безнадежности и жалости к себе.

– Да ладно тебе, – лениво протянул Вэл. – За платье я заплачу, так и быть.

– Ты не понимаешь! Я в полной жопе!

– Да чего тут не понимать? Денег у тебя нет, работы нет, с родителями в ссоре, Волкова не вернуть. Не вернуть, не вернуть! Не надейся. Если только сунешься туда, я тебе обеспечу такое внимание всей мужской части Интернета, что твоя нынешняя жопа покажется раем. Так, где мой смартфон… Можешь посмотреть!

Он сунул Алине под нос смартфон, и она с ужасом увидела на экране собственные фотографии: это были такие виды и позы, что кровь заледенела у нее в жилах:

– Ты что, установил тут камеру?! А вот это? Ты не мог такое снять, никак не мог!

– Ну, немножко подправил. Ты же знаешь, как это делается. Из бедного преподавателя ты прямо героя порнофильма изобразила! Короче, детка, сидишь и не рыпаешься, поняла?

– И что мне теперь де-елать… Как я буду жи-ить… Гад ты после-едний…

Алина снова заплакала. Вэл ее не утешал. Он достал сигарету и закурил, красиво пуская дым колечками. Алина горько вздохнула: да, он точно не американец. Тот не курил. А ведь как хорошо прикидывался!

– Дай мне сигарету, пожалуйста, – попросила она, всхлипывая. – Как тебя зовут на самом-то деле?

– Можешь называть меня Вэлом, как привыкла.

– Да ну, не хочу.

– Ну, тогда, скажем… Слава.

– Откуда ты столько обо мне знаешь?

– От верблюда. Лучше скажи, зачем ты все это делала? С учительницей, с преподавателем? Зачем?

Алина насупилась и сразу стала похожа на обиженную девочку:

– А чего они…

– Они – что?

– А чего они меня игнорировали!

– А-а, вон что. И ты таким способом хотела добиться от них – чего? Понимания? Любви? Дружбы? И как – добилась? Ну, а отца-то зачем оболгала? Да еще так грязно?

– Я не думала, что до него это дойдет! Хотела преподавателя… разжалобить…

– Да-а, детка, ты просто ума палата. Нет, я еще понимаю, когда врут и делают подлянки с выгодой для себя. Но чтобы в результате оказаться в полной жопе – это уметь надо.

– Я не делала подлянок!

– Еще скажи, что не соврала ни разу. Да ты же не постеснялась родного отца педофилом изобразить! Это что – не подлянки? А кстати, зачем тебе Волков понадобился? Он же на двадцать с лишним лет тебя старше. Как ты собиралась с ним жить?

– Просто жить…

– Ты понимаешь, что он трудоголик? С утра до ночи на фирме? Тем более что сейчас и дела неважно идут: новая любовь-морковь, развод, все дела – отвлекся мальчик от бизнеса. Квартиру он снимает, а сколько денег у него жена отсудила, я уж молчу, – и молодец, кстати. Ты сама-то чем планировала заниматься, пока муж пашет? Работать ты не сильно рвешься, учиться – тем более. Детей рожать? Тебе это надо? И я сильно сомневаюсь, что это надо и ему – сын уже есть. Наследник, между прочим.

Алина молчала.

– Да-а, как-то стрёмно мне тебя оставлять без присмотра. Ведь снова в какое-нибудь дерьмо вляпаешься. Значит, так: будешь жить со мной.

– Мы, что ли, поженимся?

– Еще не хватало. Так поживем. Я все время занят, не хуже твоего Волкова. Работа у меня… не простая.

– А какая?

– Водить трамваи. Кстати, может, еще и пригодишься. Видеться будем несколько раз в неделю, могу и переночевать как-нибудь. Денег дам. Игнорировать тебя я уж точно не буду. Ну, что скажешь?

– Ладно, – вздохнула Алина.

Вэл обнял ее, снял разорванное платье и сказал:

– Молодец. Первое твое разумное решение. Слушайся меня, и все будет хорошо. Но если ты попытаешься что-нибудь выкинуть – а я сразу узнаю! – пеняй на себя. Ты знаешь, что я сделаю. Поняла?

Саша открыл дверь и удивился: