В среду Валечке снова звонила мама, у которой, как обычно, все было хорошо. Но ее голос зазвучал так, словно она недавно плакала или сильно простудилась. Валечка почувствовала себя виноватой: она не приезжала домой уже больше месяца. А маме, наверное, очень хочется ее увидеть.

Поездку в Жуковский Валечка планировала на четверг. Анна Васильевна, по обыкновению, уедет раньше, поэтому рабочий день будет коротким. К тому же по четвергам отчим работает допоздна, так что Валечке выдастся шанс спокойно поговорить с матерью и не встретиться с этим неприятным человеком.

Славик не звонил ей несколько дней, с того самого воскресенья, и у Валечки появилось тихое подозрение: а не бросил ли он ее? Это вполне в духе Славика. Исчезнуть так же незаметно, как он и появился в ее жизни.

Валечка могла бы позвонить сама, чтобы получить хотя бы какую-то определенность, но ей было страшно услышать долгие телефонные гудки и окончательно убедиться в том, что говорить с ней не желают.

Она испытала невероятное облегчение, когда поздно вечером услышала знакомую мелодию, раздающуюся из сумочки.

– Славичек! – обрадованно крикнула она в трубку и тут же пожалела об этом, потому что тут же услышала раздраженное:

– Ну просил же…

– Ой, извини… – смущенно пробормотала Валечка. Вся радость от звонка схлынула, уступив место знакомой тревоге.

«Сейчас он скажет, что бросает меня», – застучало в висках.

– Да ладно, зай, – вопреки ее ожиданиям ответил Славик. – Я уже почти привык. Ну как ты там? Чего не звонишь?

– Замоталась, – соврала Валечка, чтобы его не расстраивать. – На работе не все гладко.

– Да? Фигово… У меня тоже куча-мала неприятностей. Может, встретимся завтра?

– В четверг? Я вообще-то к маме собиралась. Единственный день, когда я пораньше закончить смогу. Совершенно никак не получается. Разве что совсем вечерком?

– Вечерком – это во сколько? – поинтересовался Славик. Валечка даже на расстоянии почувствовала, как он нахмурил свои светлые брови.

– Часиков в десять.

– Поздновато.

– Может быть, в девять?

– Мне вообще-то выспаться надо.

– Ты можешь ко мне приехать с ночевкой. Ленки вроде не будет. Она в какой-то ночной клуб.

– Посмотрим. Ладно, зай, я тебе позвоню.

– Хорошо.

Долгожданный звонок не принес никакой радости. Как, впрочем, и все, что происходило с ней в последнее время. Валечка подумала, что у нее, возможно, началась депрессия, надуманная, как говорил Славик, болезнь.

«Надо пытаться радоваться жизни, – вяло рассуждала Валечка. – В конце концов, не все так плохо, бывает и хуже. У меня вот есть любимый человек, а у кого-то нет. Есть где жить, пусть и на съемной квартире, а для кого-то единственный дом – чердак в какой-нибудь многоэтажке…»

Только отчего-то все эти рассуждения, верные и логичные, не приносили желанного удовлетворения. Валечка чувствовала тревогу, но, что самое страшное, за этой тревогой не крылось ничего, кроме пустоты.

Валечка уповала на четверг, но и он начался не с той ноги. Пока Ленка, наслаждаясь утренним кофе, взахлеб рассказывала о своем юном романтичном кавалере, Валечка возилась с дверцей в тумбочке, которая одному богу известно как умудрилась слететь с петель. В результате на работу она опоздала на целых десять минут, за что получила нешуточный нагоняй от Анны Васильевны, которая сегодня была в отвратительном расположении духа.

– Вы как сговорились все! – вопила она, и Валечке пришлось отдуваться по полной программе за весь дружный коллектив «Трэвел пипл». – Плюйский приходит, когда ему вздумается, Овсеева полчаса глазки рисует в туалете, да еще и ты опаздываешь! Да, Степанова, не ожидала от тебя… Вот лишу всех премии – будете знать. – Валечка подумала, что ей-то это не грозит – премия, как, впрочем, и все привилегии, обходила ее стороной. Но решила промолчать, дабы не будить в Анне Васильевне еще большего зверя. – И главное – сегодня. А к нам, между прочим, собирается представитель из налоговой. Это вам не хухры-мухры! Тоже мне, устроили детский сад! Распустила я вас! Значит, слушай сюда, Степанова. Человек этот будет у нас через два часа. За полчаса до его приезда организуешь бутербродики, конфетки, чаек-кофеек и – главное! – за коньячком сбегай. И не покупай всякую дрянь, что вы пьете. Никакого «Московского» и иже с ним. Коньяк купишь хороший и дорогой. Хотя нет, Степанова, лучше виски. Тоже дорогой. Они, из этой самой налоговой, народ ушлый, на коньяках да вискарях дорогих вспоенный. Так что, дорогуша, чтоб все – по высшему разряду. И как только я тебе позвоню – не раньше, запомни, Степанова! – зайдешь в кабинет и принесешь все в лучшем виде. Чтобы на подносике, как полагается. И не дай бог тебе хреновый виски купить… Поняла?

– Поняла, – кивнула Валечка и, взяв протянутую Анной Васильевной купюру, побежала в «Квартет», супермаркет в двух остановках от офиса.

В коньяках и виски, на которых, по словам Анны Васильевны, были вспоены представители налоговой инспекции, Валечка не разбиралась, поэтому испросила совета у продавцов. Продавцы были настолько увлечены выкладкой товара и болтовней друг с другом, что попросту не заметили Валечку, не обладающую к тому же ни громким голосом, ни командирским тоном. Однако мир оказался не без добрых людей. Какой-то представительный мужчина, проходивший мимо отдела с дорогими алкогольными напитками, указал Валечке на шотландский виски, который она не раздумывая взяла.

Скоро-наскоро нарезав аккуратненькие бутерброды, Валечка выложила их на блюдо, а блюдо засунула в пакет. Пересыпала конфеты в конфетницу, поставила на поднос две кружки и две рюмки и, усевшись за компьютер, попыталась сосредоточиться на делах текущих. Это удавалось Валечке с трудом – от страха сделать что-то не так в присутствии Анны Васильевны и большого человека из внушающей трепет всему офису организации у нее внутри все дребезжало, как осколки стекла в мусорном ведре.

Наконец знаменательный час настал. Мужчина в черном пальто, черной шляпе и – как выяснилось, когда он разделся, – в черном костюме явился в «Трэвел пипл». Все, как один, подняли головы. Даже вечный юморист Саша Плюйский приумолк и с благоговением уставился на мужчину в черном. Анна Васильевна, изгибаясь полным телом, как змея-переросток, выскользнула из своего кабинета и заулыбалась так, что можно было подумать – в гости к ним решил заглянуть сам президент всея Руси. Взяв дорогого гостя под белы ухоженны рученьки, она, не переставая улыбаться, увлекла его в свой кабинет, откуда очень скоро позвонила Валечке, мягчайшим голосом испросив кофе и чего-нибудь горячительного.

Выдрессированная Валечка пулей выстрелила на кухню, распаковала бутерброды, нарезала лимон, сделала кофе и, водрузив на поднос все это великолепие, направилась к кабинету Анны Васильевны. Открывать дверь с огромным подносом в руках оказалось крайне неудобно, но Валечка изловчилась и справилась с этой задачей. Зайдя в кабинет, она почувствовала отчаянную дрожь в коленках, потому что Анна Васильевна снова посмотрела на нее так, как будто Валечка в чем-то была виновата. И только когда начальница снова повернулась к гостю, Валечка почувствовала некоторое облегчение и, уняв предательскую дрожь, подошла к столу, чтобы расставить яства перед дорогим сердцу Анны Васильевны гостем.