Сделать больно так же, как мне.

Я не была орудием, лишь запасным вариантом, по его словам. Той девчонкой, которая увлеклась взрослым мужчиной, забыв о чести, отдалась, позволила слишком многое, открылась чувствам и эмоциям.

Нет, не жалею. Лишь больно и обидно, что это светлое истинное чувство оказалось ненужным.

Но Матвей никогда, и это правда, ничего мне не обещал и был предельно честен. Лишь одно большое но: из-за него отец потерял фирму. Этого вполне достаточно, чтобы считать его своим врагом и ненавидеть.

Не могу понять, что же изменилось сейчас?

– Поедем ко мне?

– К тебе?

– Конечно, хочу зацеловать свою невесту во все мои самые любимые и сладкие места.

Невесту? Как ужасно звучит.

Раньше мне нравились такие разговоры, что-то в них было пикантное и интимное, но не сейчас.

Жаров застрял в моем подсознании, лишь стоит подумать о нем, прикрыть глаза, как оживают все рецепторы. Я помню, как одержимая, каждое касание, запах, дыхание, вкус губ. А то, что говорит Сергей, больше отталкивает.

«Назови снова меня по имени». Хриплый стон, по телу пробежала волна возбуждения.

Сергей задает вопрос, а я, как потерянная, все думаю о другом мужчине и его словах.

Ужин наконец закончился, но была такая давящая атмосфера, что хотелось встать и уйти. Все больше молчали, чем говорили, Диана шмыгала носом, цедя один бокал шампанского. Матвей, не притронувшись к еде, задавал вопросы Сергею, от которых он дергался и был напряжен.

Савелий Макарович пил виски и чаще смотрел на меня совсем не по-отечески, не как на невесту своего сына. Мне реально кусок не лез в горло, я ковыряла вилкой в рыбе, чем ела, борясь с желанием встать, уйти и поскорее оказаться дома, снять платье, принять душ и забыть этот вечер.

А ведь можно сказать, это моя помолвка. Господи, какой ужас.

– Сергей, скажи, у тебя с мужем твоей сестры какой-то конфликт?

– Нет, с чего ты решила? – ответил слишком быстро.

– Эти непонятные вопросы за ужином, я не совсем уловила. Что он имел в виду, называя тебя любителем грязных игр? Вообще, странные намеки, я даже не поняла, о ком он говорит.

Сергей смотрит на дорогу, уверенно держит руль, но продолжает другой рукой перебирать мои пальцы.

– Не обращай внимания, шутки у него несмешные. У меня действительно своеобразная семья, ты уже успела заметить. Диана неуравновешенная, вечно требующая к себе внимания с самого детства. Любой ее каприз должен быть выполнен, она и замуж так вышла, просто сказала: «Хочу этого мужика». Жаров появился неожиданно, даже не знаю, где она или он ее подцепил.

– И он согласился? Просто потому, что девушка захотела? – Кажется, я перестаю дышать.

– Нет, не сразу, представь, как сестренка бесилась. Жаров – крепкий орешек, непросто выскочка, слишком продуманный, опасный, но и у него наверняка есть слабые места. Ему надо все и сразу, я думал, мы с ним в чем-то похожи, обоих бросила мать, но оказалось, что общего мало, он пойдет по головам, втаптывая всех в землю на пути к своей цели.

Сергей уже не держал мою руку, а с силой сжимал руль. Позднее время, пустая трасса, яркие звезды, а машина увеличивает скорость.

Он ненавидит его, вот именно в эту минуту это так отчетливо видно и чувствуется, словно воздух начинает заполняться тяжелым едким дымом.

– Не понимаю. Как это бросила мать?

– Я не рассказывал тебе, не хотел сочувствия и жалости. Моя мать была прислугой в доме отца, забеременела от него, а тот отказался принимать ребенка, выгнал ее. Но, когда мне исполнилось десять, привела меня обратно и оставила, сказав, что устала. Моя мать была очень тяжелым человеком.

– Господи, какой ужас, извини.

Мне на самом деле жалко этого взрослого мужчину, это такая психологическая травма, не представляю, как он пережил. А еще насторожило это его «была» в адрес матери.

– Все нормально, в доме отца мне было лучше. Только Диана нервировала, а так вполне сносно, но отец так и не дал мне свою фамилию. Все еще воротит нос, считая меня хоть и сыном, но все-таки незаконнорожденным.

– А Матвей, что было с ним не так? – Кусаю губы, потому что в голосе слишком чувствуется моя заинтересованность, но Сергей вроде не замечает этого.

– У него хуже: его мать просто сдала в детдом шестилетним пацаном. Отказалась, замуж собралась за мужика, а он ему был не нужен. Сам рассказал мне как-то, выпили лишнего.

Прижимаю пальцы к дрожащим губам, смотрю на дорогу и свет фар, что режет темноту. Разве так можно? За что? В чем он был так виноват, что родился не вовремя?

Мне совсем не жалко Сергея, не пойму почему. Возможно, потому, что у него был дом отца, достаток, внимание, когда у Матвея не было ничего.

Не представляю, ведь ему тогда было шесть лет, как сейчас Костику, он, наверное, был таким же забавным, трогательным, но уже никому не нужным.

– Милая?

– Да.

Начинаю доставать из сумочки телефон, пряча нахлынувшие слезы, смотрю на экран и ничего не вижу, все размыто.

– Едем ко мне?

– Сергей, знаешь, я хотела поговорить насчет предложения, мне очень приятно, что такой замечательный мужчина, как ты, выбрал, ну, скажем, не идеальную девушку, но сейчас действительно совсем не время.

Говорю как можно тактичней, чтобы не задеть чувства мужчины.

– Я понимаю и никуда тебя не тороплю. К тому же это неполноценная помолвка, настоящая будет, когда я попрошу руки у твоего отца. Но лишь одна просьба, не снимай мое кольцо.

– Хорошо, но за сговор с мамой вы еще получите.

– Не обижайся на Эльвиру, она лишь желает счастья своей дочери. Так поедем ко мне, соскучился, сил моих нет. Не представляешь, как я возбужден. Ты в этом платье чертовски соблазнительная.

Только секса через не хочу мне сейчас не хватало до полного нервного срыва. Выходки Матвея, эмоциональный разговор, поцелуй, а потом такая страшная правда о его детстве.

– Извини, не сегодня, к тому же женские дни.

– Понимаю и, конечно, подожду.

Мой жених признается в любви, зовет заняться сексом, целует пальцы, а я не чувствую совсем ничего. Лишь где-то внутри еще тлеет уголек после поцелуя Жарова, из которого, наверное, никто кроме него сможет разжечь костер.

Зашла в темную прихожую, закрыла дверь на замок, сбросила туфли, на кухне снова горел свет, отец не спал.

– Пап, как ты себя чувствуешь?

– Я нормально, а вот ты, я смотрю, большая, а все еще делаешь глупости.

Отец смотрит строго, даже немного теряюсь. Откладывает бумаги, разворачиваясь ко мне.