В общем-то всё логично, и если бы так было на самом деле, то шанс уговорить меня остаться на службе московского правительства «министры» имели. Однако они ошибаются, а всё потому, что не в курсе всех аспектов моей жизни и истинной подоплёки тех или иных событий. В реальности всё совсем не так, как может показаться со стороны, но они об этом не знают и знать не должны. Мне это на руку, можно принять их игру и, не доводя дело до конфликта, который может случиться, посомневаться и согласиться с ними, а потом поскорее слинять из этих мест и постараться никогда не попадать в поле деятельности московских спецслужб, которые наверняка затаят на меня зло. Эх! Где наша не пропадала! Прорвусь!

– В чём-то вы правы, господа, – обдумав предложение москвичей и приняв решение, как поступить, произнёс я. – У меня имеется некоторая обида на руководство Конфедерации, которое не оценило моих трудов по достоинству. Однако я капитан госбезопасности. А это совсем не то же самое, что капитан пехоты, и у меня есть перспективы для карьерного роста.

– Ну и что? В вашем олигархическом обществе вне какого-то клана тебе не достичь тех высот, на которые ты можешь взлететь у нас. Там ты никто, и на Кубани тебя ничто не ждёт.

– Вы ошибаетесь. На родине у меня семья, дом, небольшой бизнес, друзья и, как я уже сказал, неплохие перспективы на будущее. А здесь я действительно пока никто и, скорее всего, буду жить до тех пор, пока нужен вам. Нет, ваше предложение мне не подходит. Но всё же было бы интересно узнать, что бы вы не пожалели, если бы я остался.

– Не торопись, Мечников, подумай. Мы можем дать очень много. Звание полковника получишь сразу. В СРР выделим тебе землю, дадим людей, а про золото и всякие цацки и речи нет, этого добра будет столько, сколько ты за всю свою жизнь не видел.

– А семья? А мой бизнес? – После непродолжительного раздумья я изобразил первое сомнение и некоторое колебание.

– Семью и своё дело к нам перетянешь, а что материально потеряешь, мы всё компенсируем. Диктатор в том слово дал. Понимаешь, кто в твоей судьбе участие принимает?

– Понимаю, но такие дела с кондачка не решаются.

– Ты подумай, капитан. И прежде чем отказывать Степанову, а как ты уже понял, предложение исходит от него, снова подумай. Наш вождь отказов не любит.

– Допустим, – я махнул рукой, – мы с парнями останемся у вас и перейдём на вашу службу. Как нам перетянуть сюда близких людей и какие задачи поставит перед нами ваш правитель?

Лицо Семерни приняло самое добродушное выражение, он расплылся в масленой улыбке и начал вещать:

– Вызовете родственников на ВМБ «Гибралтар», сам ведь говорил, что транспортное сообщение между Чёрным и Средиземным морями налажено, а там перевезёте их судами на Балтику. Что касаемо задач, то они будут те же самые, что и сейчас, то есть дальняя разведка. Станешь рыскать по Балтийскому морю, добывать информацию и трофеи. При этом половину всего добытого за собой оставишь. Это тебе говорю я, Яков Семерня, а моё слово дорого. Устраивает?

– По задачам всё понятно, иного и не ожидал, а вот с семьями тяжко. Сами по себе близкие не покинут насиженных мест, и вопрос придётся решать по-другому.

– А как ты видишь решение этой проблемы? – Речь пошла о семье, и совершенно естественно, что в разговор снова вступила женщина.

– Я не скрывал, что из Конфедерации получен приказ на пеший поход от Балтики до Кубани, и о причинах такого маршрута тоже говорил. Мы продолжаем путешествие, приходим на родину, распродаём недвижимое имущество и транспортными судами отправляем семьи в «Гибралтар». Обоснование этого поступка – желание закрепиться на новых землях. После этого мы возвращаемся в Москву, и тогда уже начинается наша служба у вашего лидера.

– Сколько времени это займёт?

– К Новому году отряд снова будет на вашей территории. Однако это только в том случае, если мы примем ваши условия, которые должны быть изложены на бумаге как полноценный договор за подписью самого Степанова. Слова словами, а бумажку с серьёзной печатью и автографом диктатора, как это положено, дайте.

– А если ты не вернёшься к нам?

– Это вы делаете предложение, господа, а не я к вам на службу набиваюсь. У меня вся жизнь впереди, и мой отряд даже помимо Кубани всегда сможет найти себе серьёзного нанимателя. Да, мы наёмники, каперы, приватиры, пираты и вольные стрелки на контракте. В настоящий момент мы работаем на Кубанскую Конфедерацию, но контракт истекает через три месяца, и только тогда я буду свободен. У нас так: единожды слово нарушил – и серьёзные люди начинают задумываться, иметь ли с тобой дело в следующий раз. Пока за мной ничего такого не было, я чист, а вот ваш правитель замарался.

– Да как ты смеешь, сопляк! – вспылил Семерня и чуть было из-за стола не выскочил.

– Спокойно, Яков, – удержала его Мартынова, которая из них двоих имела наиболее веское слово. – Капитан наслушался всяких поганых слухов и просто не знает, на что нам приходилось идти, чтобы создать наше государство и сберечь человеческие жизни. Он сомневается, и имеет на это полное право, ведь за ним его товарищи и семья, за которых Мечников отвечает. Мы делаем предложение, которое выгодно ему и его воинам с материальной точки зрения, но, чтобы его принять, им придётся многое менять в своём устоявшемся жизненном укладе. Так что колебания капитана вполне обоснованны и понятны.

Семерня успокоился, закурил новую папиросу, и всё началось сначала. Министры Степанова давят меня вдвоём, сулят золотые горы, обещают чины, земли и льготы, а я сомневаюсь и делаю упор на то, что, пока семьи воинов отряда находятся вдалеке от нас и не истёк старый контракт, на новый я подписаться не могу.

Так продолжалось три часа. Дело было уже к вечеру, когда в итоге мы всё же пришли к некоему общему знаменателю. Я должен подписать предварительный контракт на пять лет. Согласно договорённости по истечении старого контракта с ОДР при ГБ (в реальности такого документа не существовало) наш отряд перебазировался в район города Выборг, устраивался на новом месте и начинал выполнять задачи Москвы по дальней разведке. За это мы получали очень крупные суммы в золоте, полное обеспечение всех своих потребностей и «крышу», именно так выразился Семерня, в лице московских властей.

Вроде бы всё складывалось неплохо. Однако москвичи верить мне на слово не собирались, люди они толковые и на пустые обещания не велись. И потому потребовали, чтобы не менее взвода бойцов из моего отряда, а главное, моя любовница Лида Белая, остались на их территории. Местные дознаватели работали у нас не зря, и про мои отношения с боевой подругой конечно же знали. И «министры» справедливо посчитали, что если она и часть воинов останутся под их опекой, то я вернусь в любом случае. Это можно определить как шантаж, а можно обозначить как гарантию и жест доброй воли с моей стороны. Думай как хочешь, Саша Мечников, но если не примешь условия, то территорию Всероссийского диктата ты не покинешь, а попробуешь сбежать, за тобой в погоню кинутся все самые лучшие местные войска. Такая мысль была основной в речах представителей Степанова, и пропустить эту скрытую угрозу, которая в любой момент могла стать явной, я не мог.