Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я бросил взгляд на стол и увидел там вырванный лист из тетради и ручку. Это записка.
— Костя, — я читал вслух. — В холодильнике суп и макароны по-флотски. Меня сегодня не жди. Ночевать дома не буду. Увидимся завтра. Целую.
Я смял лист и кинул обратно на стол. Не потому, что ревновал сестру. Мне стало тошно, как только я представил, как она обжимается с Вадимом на какой-нибудь вечеринке, не зная, что он за человек.
Даже не снимая пальто, я отыскал трубку от телефона и отправил Машке сообщение на пейджер. Она не ответила. Еще одно. И еще.
Время перевалило за полночь, когда, наконец, раздался звонок.
— Алло?
— Костя… — всхлип. — Это Маша.
— Ты где?
— Они… — всхлип.
Я крепко сжимал будильник в руках.
— Что они, Маша?
— Я не знаю, как уехать отсюда… — всхлип. — Ты можешь попросить кого-нибудь забрать меня?
— Что они сделали, Маша? — вскипал я, не в силах опустить тему. — Что они сделали?!
Рыдание, донесшееся из трубки, кажется, уже отвечало за себя, но я не хотел верить в догадки.
— Что они сделали, Маша?!
Глава 8
Семейные ценности
— Привези мою одежду. Пожалуйста… — наконец, сказала моя сестра.
Часы, которые я держал в руках, полетели в стену и стекло разлетелось вдребезги от удара. Кошка, мирно спящая на материнской кровати, сорвалась с места и убежала в другую комнату.
Я не нашел в себе сил и дальше выяснять, что произошло. Я узнал у Машки адрес, где она находится и с холодной головой тут же выехал за ней.
Это оказалась коммунальная квартира в старом сталинском доме в центре города. Дверь была открыта, когда я вошел. Мебель в коридоре облепила дюжина кошек. Может больше. Из дальней комнаты вышла старушка в дырявом халате и, шоркая ногами по полу, пошла в мою сторону.
— Сто рублей! — гаркнула она на меня.
— Что? — я опешил.
— Где мои сто рублей? — спросила она, постоянно перемалывая беззубыми челюстями что-то во рту. — Давай деньги! Иначе ноги вашей здесь больше не будет!
Я достал купюру и отдал старухе.
— Девушка. Я ищу девушку. Примерно такого роста. Она здесь?
— Костя? — ближайшая ко мне дверь приоткрылась и из-за нее выглянула Машка. — Ты принес одежду?
Лицо Машки опухло от истерики. Но ни одного синяка на нем я не заметил.
— Да, — я обошел бабулю и протянул пакет.
— Я сейчас, — моя сестра забрала вещи и скрылась за дверью туалета.
Я посмотрел на старуху. Она все также стояла и не сводила с меня глаз.
В молчании, изредка переглядываясь с ней, я дожидался, когда Машка выйдет. Знал, что на интересующие меня вопросы домовладелица точно не ответит. Но предположил, что она сдает комнату подросткам. Наверняка, для разных целей.
— Ты как? — я взял сестру за руку, когда мы ехали на машине в сторону дома.
— Нормально, — она очень резко покивала головой.
— В больницу точно не надо?
— Точно. Я в порядке.
Меня бросало в жар от злости, как только я представлял, что могло произойти за одной из дверей в той коммуналке. Поэтому старался не затрагивать животрепещущую тему. Но знал, что придется. Рано или поздно. Как бы мне не хотелось забыть это как страшный сон.
— Ты была с Вадимом? — начал я издалека.
— Да.
Я сжал кулак и хотел ударить по сиденью рядом с собой. Но таксист спереди мешал мне проявлять ярость. Эмоции — это слабость. Их должны видеть только самые близкие.
— Но это не он, — добавила моя сестра и зажмурилась, пытаясь сдержать слезы. Однако от этого они еще сильнее потекли по ее щекам.
Я замолчал. Продолжать разговор в машине нельзя. Не при посторонних.
Через полчаса мы уже сидели на кухне. В полной тишине. Лишь настенные часы тикали, перебивая гробовое молчание.
— Что произошло? — наконец я решился и спросил.
— Ничего, — ответила Машка.
— Предлагаю не играть в эту игру.
— Какую?
— Когда ты до последнего отпираешься, чтобы защитить своего дружка. Я хочу знать, что с тобой сделали, — я набрал воздуха в грудь. — Тебя изнасиловали?
— Что? — Машка раскрыла глаза. — Откуда ты знаешь это слово?
— Мне одиннадцать, а не пять, — твердо ответил я. — Так тебя изнасиловали в той квартире? Поэтому ты осталась без одежды и до сих пор ревешь, как только мы начинаем вспоминать сегодняшний вечер?
— Нет…Нет! — ее передернуло. — Меня не тронули.
Я нахмурился, вообще не понимая, что происходит. С одной стороны, мне стало легче от осознания того, что мои самые худшие опасения не подтвердились. Но с другой, мне казалось, что Машка может лгать. Ну, а как по-другому объяснить то, что она оказалась совершенно голая, неизвестно где, и вся в слезах?
— Я совсем запутался, — чертыхнувшись, я почесал затылок. — Где твоя одежда? Почему ты никак не можешь успокоиться? И что вообще ты делала в той квартире?
— Мы ездили туда с Вадимом раньше…Еще до того, как мама разрешила ему ночевать у нас.
— Понятно. Я выгнал его из нашего дома, и вы вернулись в гнездышко… Но он же аристократ. У него что, нет денег на то, чтобы снять нормальную комнату?
— Отец не дает ему денег. Считает, что он должен заработать сам. Только мать балует иногда.
— По твоим словам, он прямо святой, — ухмыльнулся я. — Что было дальше?
— В общем, мы лежали и болтали обо всем на свете, когда в комнату ворвался парень, который напал на тебя накануне.
— Напал на меня?
— Ты говорил, что у него родинка под глазом. Вот здесь, да? — она указала на своем лице на то самое место.
— Да, — я кивнул.
— Когда Вадим вскочил и приказал им убраться, один из подонков врезал ему. Удар получился сильный. Лицо Вади сразу превратилось в… Оно выглядело ужасно, — лицо моей сестры скривилось от воспоминаний и желания снова зарыдать. — Затем они вытащили его на улицу. А всю мою одежду прихватили с собой, чтобы я не побежала за ними.
— То есть ты ревела так из-за Вадима? — я непроизвольно поморщился. — После того, как они вместе с дружками избили твоего одиннадцатилетнего брата, ты нашла в себе силы жалеть этого подонка?
— Он не при чем, — перебила Машка.
— Что?
— Вадим не виноват, — повторила она. — Он рассказал мне, что произошло на самом деле.
— И что же? — я скрестил руки на груди. — Очень интересно узнать его версию.
— Вадим действительно хотел припугнуть тебя. Он
