Но поспать так толком и не удалось. Всю ночь германцы дергали нас, не давая отдыха. Только засыпать начнешь, тут же начинают надрываться трубы, сдергивают с нагретого клочка земли, и ты несешься к левым или правым воротам, ничего не соображая, на ходу подгоняя доспехи. А варвары, дав залп дротиками, отступают обратно в лес, чтобы через полчаса напасть с другой стороны.

Один раз, правда, они все же дошли до ворот и даже попытались разбить их. Но мы настолько разъярены, что силами всего четырех потрепанных когорт сумели отбросить их к лесу. Мы пошли бы и дальше. Но возможно, это была просто ловушка. Командиры подумали об этом и дали нам сигнал отступать. Отходили мы неохотно. Хотели драться. Покончить с германцами одним сокрушительным ударом. Головой мы конечно понимали, что ночью в лесу против превосходящих сил противника, для которого к тому же этот лес был родным домом, мы бы не выстояли. Но как хотелось забыть обо всех этих премудростях! Как хотелось броситься очертя голову в схватку и убивать, убивать, убивать. Пока сам не рухнешь под грудой вражеских тел…

Мы были дисциплинированными солдатами. Мы отошли обратно в лагерь, спрятались за валом и, проклиная судьбу, завалились спать. В доспехах, сжимая в натруженных руках рукояти мечей, укрывшись плащами и положив под головы походные сумки. Чувствуя лишь свинцовую усталость и опустошенность.

Мы спали, не видя снов, и не зная, что последующие два дня станут последними для большинства из нас.

Так закончился первый день сражения, которое гораздо позже назовут битвой в Тевтобургском лесу.

Утром все было иначе. Дождь перестал, и в разрывах облаков выглянуло солнце. Одного этого было достаточно, чтобы мы воспрянули духом. За ночь мы хоть и немного, но все же отдохнули и рвались в бой. Нам казалось, что вчера варвары показали все, на что были способны. Теперь настал наш черед.

Нам приказали избавиться от всего лишнего, сжечь большую часть обоза, взяв только самое необходимое. Солдатам запретили тащить на себе что-нибудь кроме оружия. Вся поклажа досталась тем, кто не мог держать в руках меч.

Стройной колонной, держа строй, мы вышли из лагеря, готовые ко всему. Германцы были где-то поблизости, но нападать не отваживались. Все же мы были еще достаточно сильны, несмотря на вчерашние потери. И эти трусливые германские псы прекрасно понимали, что на открытом месте им с нами не совладать. Поэтому как стервятники следовали за нами, ожидая удобного случая, чтобы снова напасть. Но застать нас врасплох теперь было непросто.

Легионные когорты и кавалерия, правда совсем малочисленная, шли в боевом охранении, готовые в любой момент отразить атаку. Основная часть войска тоже не думала расслабляться. Мы все еще были крепким орешком. И варвары понимали, что могут запросто обломать о нас зубы.

Первая половина дня прошла спокойно. Беспокоила нас только варварская конница, которая следовала за нами по пятам и время от времени наносила стремительные удары по нашему арьергарду. Как собачонка, кусающая за пятки человека.

Мы повеселели. Всего два дня перехода, и мы будем на зимних квартирах. В безопасности и тепле. Всего-то два дня… Пустяк. Только бы продержалась такая погода. Пустяк. Мы обязательно дойдем. А потом вернемся в эти места. Чтобы отомстить. Пройдем по этим проклятым землям, оставляя за собой выжженные селения и груды трупов. Мы снова докажем, что Рим часто проигрывал сражения, но никогда — войны.

Всего два дня… У нас есть пища и оружие. У нас есть мужество и воля к победе. У нас есть страх, который мы обратили в ненависть. Враг уже знаком нам в лицо. И мы поняли, что можем побеждать. Так неужели мы не продержимся каких-то два дня. Только бы снова не пошел дождь… Пустяк, мы обязательно дойдем.

Так мы думали, тяжело шагая по размытой дороге. Три измотанных обескровленных, но не сдавшихся легиона. Три легиона, номера которых вскоре будут навсегда вычеркнуты из списков римской армии.

Дождь зарядил, когда день перевалил далеко за середину. Он обрушился внезапно, будто боги разом перевернули огромную бочку. Вместе с дождем налетел ледяной ветер. Из-за сплошной пелены воды ничего нельзя было разглядеть и в сотне шагов. Мы мгновенно вымокли с головы до ног. Потоки грязи с холмов едва не сбивали с ног. Ветер ломал толстые ветви и те с оглушительным треском падали прямо на наши головы. Дорога снова превратилась в раскисшее болото. Идти было не то что трудно, почти невозможно. Когда тащишь на себе ….. фунтов железа скользкая грязь превращается в непроходимое препятствие. Мы то и дело оскальзывались и падали в эту жижу, ломая строй и посылая проклятия богам.

Само собой, германцы не заставили себя долго ждать. Их легкая пехота была куда подвижнее, чем мы, для них дождь был скорее союзником, чем врагом.

Это было повторение вчерашнего дня. Быстрые наскоки, интенсивные обстрелы, короткие рукопашные схватки то в одной части колонны, то в другой. Потери, конечно, были не такими большими, как вчера. Но все же легионы медленно таяли, как снег на солнце. Германцев же, наоборот, становилось все больше. Все новые племена вступали в схватку. Появлялись те, кто еще вчера не отважился бы повернуть оружие против Рима. Но услышав о вчерашнем успехе их более храбрых товарищей, они поспешили сюда, чтобы получить свою долю добычи и славы. Одно слово — стервятники. Стая волков затравила медведя, и тут же появляются мелкие хищники, стремясь отхватить кусок пожирнее от гниющей туши. Примерно так все выглядело. Разница лишь в том, что еще не были гниющей тушей. Мы тяжело ворочались в этой ловушке, отмахиваясь от наседающего шакалья, и теряя кровь от сотен мелких, но болезненных укусов.

Мы потеряли счет стычкам. Как потеряли счет убитым врагам и своим погибшим товарищам. Рядом с тобой кто-то падал, его место тут же занимал другой, а ты шел вперед, не думая ни о чем. Просто передвигал ноги, в ожидании момента, когда германский дротик найдет тебя, и ты сможешь, наконец, отдохнуть от этого бесконечного марша.

Истерзанные когорты боевого охранения вливались в колонну, вместо них на фланги выдвигались другие, порой потрепанные еще сильнее. Рабам и свободным гражданским дали оружие. На счету был каждый меч. Толку, правда, от них было немного. Они умели только умирать. Но каждый забирал с собой хотя бы одного варвара. Своих раненых, тех, часы которых были сочтены, мы добивали сами, не оставляя этой возможности германцам. Тут и там мелькали окровавленные повязки. Многие кое-как передвигали ноги, повиснув на своих соседях, чтобы во время следующей стычки, собрав последние силы, броситься в бой и умереть достойной смертью.

Но все же мы шли. Упорно, шаг за шагом мы приближались к спасительным стенам Ализо. И каждый новый шаг был нашей маленькой победой в этом затянувшемся сражении.

Нет, ни страха, ни отчаяния не было. Нас душила бессильная злоба. Мы знали, что еще в силах дать германцам хороший урок. Но для этого нам было нужно найти хорошее поле. Ровное, не затопленное водой. Чтобы можно было развернуться в боевые порядки и встретить варваров сплошной стеной щитов. Выиграть такой бой у нас хватило бы сил и злости. Покончить одним решительным ударом с предателями — вот, о чем мы мечтали. Но нас окружали лишь изрытые оврагами и расселинами, поросшие густым лесом холмы или топкие болота. Дорога местами была такой узкой, что приходилось сжимать ряды до пяти человек. И конца этому лабиринту не было видно.