Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чтобы усложнить варварам задачу, мы везде, где только было можно, разожгли костры. Сырые дрова давали больше дыма, чем света, но все же…
Я стоял, до рези в глазах всматриваясь в темноту, но все равно не заметил, как небольшой отряд германцев подкрался совсем близко. Только когда вдруг ожили тени и несколько наших солдат рухнули, я сообразил, что то, что я принимал за колеблющиеся на ветру кусты на самом деле были германцы.
Заорав во всю глотку: «к оружию!», я ринулся к варварам. Они уже прорвали нашу линию и теперь неслись к парням, которые валили лес. Оружие те, естественно оставили в стороне, чтобы не мешало работать, оставив при себе только кинжалы. На мое счастье неподалеку оказался Бык. Он сразу понял, что к чему.
— Тревога! К оружию, бараны! — взревел он.
Первыми в неплотный строй германцев врубились именно мы с Быком, вызвав замешательство в их рядах. После минутной неразберихи, за время которой мы успели отправить к праотцам нескольких человек и занять удобную позицию, встав спиной к спине, германцы разделились. Часть побежала к лесорубам, которые в спешке бросали свои топоры и хватали первое попавшееся оружие, остальные насели на нас с Быком.
Вот это была драка! Честно говоря, я тогда уже попрощался с жизнью. В неверном свете костров разрисованные краской германцы с оскаленными в криках ртами были похожи на каких-то неведомых чудовищ. С короткими копьями наперевес, они бросались на наши щиты всем телом, пытаясь если не проткнуть нас, то хотя бы сбить с ног. Мне повезло, что позади стоял Бык. Он врос в землю, как скала и не давал мне упасть. Я только успевал отмахиваться мечом от копий, даже не думая о том, чтобы поразить кого-нибудь из врагов. Зато Бык, не уступавший ни ростом, ни силой германцам успел прикончить троих, прежде чем к нам подоспела помощь.
Через пять минут от просочившегося отряда не осталось ничего. Мы потеряли человек десять. По одному за троих варваров.
— Не ранен? — спросил Бык.
— Вроде нет.
— Добро. Ты первый заметил этих ублюдков?
— Я.
— Поздновато. Ну да ладно… Хотя, такой размен мы себе позволить не можем. Одного за троих — это слишком. До Ализо еще топать и топать… Сколько дойдет, если так драться будем?
Он снял шлем и вытер подкладку. Я заметил у него на лбу здоровую ссадину.
— Продержимся мы? — глухо спросил я.
Бык помолчал, глядя в никуда, потом нахлобучил шлем и вместо ответа сухо скомандовал:
— Проверь посты.
Первый раз на моей памяти Бык ушел от прямого ответа.
Спустя два часа мы уже сидели у костров, под защитой лагерных укреплений. Вал с частоколом, ров и сотня шагов очищенного от деревьев и кустарника пространства отделяли нас от варваров. Все были вымотаны настолько, что посты сменялись каждый час. Остальные либо спали вповалку, не снимая доспехов и не расставаясь с оружием, либо жевали сухие солдатские лепешки с салом — другие припасы погибли во время дневного перехода.
Высокий тощий легионер по кличке Жердь подкинул несколько влажных валежин в костер. Тот недовольно затрещал и выбросил нам в лица клубы едкого дыма. Потом вытащил невесть как уцелевшую баклагу с вином и пустил ее по кругу. Мы молча выпили. Мы — это Жердь, Холостяк, Кочерга и Луций — четверо уцелевших бойцов из первого десятка первой центурии. Ну и я. Весь день мы держались друг рядом с другом. Теперь вместе коротали эту ночь.
Со стороны темного леса слышались вопли и боевые песни германцев.
— Не угомонятся никак, — проворчал Жердь играя желваками. — Нам бы пару свежих когорт, живо бы угомонили.
— Ага, видел я, как ты сегодня их угомонить пытался, — язвительно усмехнулся Холостяк, чем-то похожий на Самнита, такой же тощий и верткий.
— А что? Скажешь плохо дрался?
— Ну конечно! Ой, Холостяк, сколько же их тут, сколько же их тут?! — передразнил Холостяк делая испуганное лицо и озираясь, будто действительно вокруг были орды германцев.
Мы невесело рассмеялись.
— Да что ты врешь-то? Не было такого.
— Да, рассказывай. Чуть в штаны не наложил, поди…
— Смотри сам не наложи завтра.
— Прорываться будем? — плохо скрывая страх спросил Луций, совсем молодой парень, в армии без году неделя.
— А что, хочешь здесь всю зиму просидеть?
— Нет… Просто как-то…
— Страшно, да? Откуда же вас таких берут, а? — неприязненно скривился Жердь. — Я таким как ты пришел. Служил у Друза. Тут еще жарче было. И ничего, не дергался раньше времени.
У него самого на левом запястье болтались три наградных браслета, а через все лицо шел уродливый шрам, из-за которого казалось, что он все время подмигивает.
— Да чего ты накинулся на парня. В такую переделку попал, что и ветерану впору поседеть. А он ничего, держится.
— Держится… За штаны.
Крики германцев стали громче. Мы напряглись. Руки сами потянулись к оружию. Лица превратились в застывшие маски.
— Неужели сунутся? — ни к кому конкретно не обращаясь проговорил обычно молчаливый Кочерга.
Но варвары подбежав ко рву забросали стены дротиками и камнями и тут же откатились обратно. На серьезный приступ не отважились. Мы вздохнули свободнее.
Мимо нас пронесли нескольких раненых. Мы проводили их взглядами.
— Ничего, завтра поквитаемся, — мрачно сказал Жердь. — Я сегодня четверых положил.
— Подумаешь! Я семерых себе записал.
— Вот ты врать!
— Орлом клянусь.
— Да ты и крысу убить не сможешь…
Я вздохнул. Сразу вспомнились Сцевола с Крохой. Видно, в каждом отряде найдется парочка, которая будет при малейшей возможности устраивать свару.
Подошел Бык. Сел, протянул свои лапищи к огню. Жердь молча подал ему баклагу с остатками вина. Тот так же молча взял, сделал несколько глотков, крякнул, вытер ладонью губы и вернул баклагу хозяину.
— Чего не спите? — спросил он.
— Да толку-то? Того и гляди опять полезут. Не разоспишься.
— Когда полезут, тогда и подымешься. А сейчас хорош байки травить. Завтра целый день дерьмо месить будем. Мне солдаты нужны, а не дохлые мулы. Оружие в порядке?
— Щиты никуда не годятся.
— Это я и сам знаю. Дождь, будь он неладен… — центурион зло выругался. — Если и завтра будет лить, вообще драться будет нечем.
— Ничего, прорвемся как-нибудь.
— Надо не как-нибудь. Надо так дойти до Ализо, чтобы ни одного германца на сотню миль вокруг не осталось. Резать всех без жалости.
— Это уж мы с радостью.
— Ну и славно, — сказал Бык, тяжело поднимаясь. — А сейчас всем спать.