Меня накрывает волна презрения к самому себе. Мне нет никакого дела до нее! Она простая девчонка – обычная, как Алиса выразилась, одна из тысячи, из сотни тысяч, из миллиона! Одна…

Во мне бурлит омерзительный коктейль из ревности, злости, неуверенности и смятения. Он отравляет разум, подчиняя мои слова и поступки чувствам. Я хочу поскорее покончить с временным помешательством, сбросить его с себя, как оковы.

– Извини, Алиса, я погорячился, – сухо произношу я, махнув рукой официанту. – Считай мое поведение братской заботой.

Алиса выбрасывает старую куртку в мусорный контейнер и надевает новую – темно-серую, длинную, с опушкой из натурального меха на капюшоне. Одобряю ее выбор, ограничившись коротким глупым комплиментом: «Тебе идет».

Мы молчим всю дорогу до выезда из города, слушая дыхание друг друга и урчание двигателя старины Бэна.

– Алиса, мы больше не увидимся, верно? – внезапно спрашиваю я.

– Да, – уверенно утверждает она, бросив на меня испуганный взгляд.

– Расскажи что-нибудь жаждущему чужих откровений попутчику из поезда? – хитро предлагаю я. Хочу слышать ее голос…

– Теперь твоя очередь, Богдан, – мягко отвечает Алиса. Смотрю на дорогу и не вижу ее лица, но точно знаю – она улыбается.

– Я не общаюсь с отцом и никогда не видел свою сводную сестру, – выдавливаю после небольшой паузы. Вскрываю нарыв невысказанной боли и изливаю ее чужой девчонке, предложившей странную игру в откровенность. – Отец долгое время изменял маме. Будучи мальчишкой, я все понимал, видел, чувствовал… Но больше всего я ощущал себя обузой для него, вынужденным обстоятельством, мешающим жить, как хочется. Он ждал моего совершеннолетия, чтобы развестись с мамой. Как будто это уменьшило его предательство! Я ненавижу его! Не могу его простить, Алиса! Как тебе такое откровение? – плюю гневные слова в темноту ночи, украдкой кидая взгляд на сосредоточенную девчонку. Вытряхиваю из души самое плохое, стыдное, отвратительное, то, что скрываю от любимой девушки и друзей. Скрываю, потому что хочу выглядеть в их глазах лучше, достойнее… А Алиса… Мне не нужно с ней играть. Сегодня наш последний вечер.

– А мама простила его? – спрашивает она. – Может, твой отец полюбил ту женщину, ты не думал об этом? Если это так, он поступил порядочно, не оставляя семьи до твоего восемнадцатилетия. Другие мужчины легко вычеркивают из жизни маленьких детей и безработных жен! – пылко произносит Алиса.

– Мама жалеет меня и убеждает, что простила, – продолжаю я. – Она часто болеет, живет одна. А этот… этот…

– Богдан, а при чем здесь твоя сестра? Малышка виновата в своем рождении? – осторожно спрашивает Алиса.

– Нет, конечно, просто… уже слишком поздно все исправлять. Я же не позвоню и не скажу: «Привет, я твой брат Богдан!»

– Почему нет? Позвони и скажи: «Привет, я твой брат Богдан и хочу познакомиться!»

– Нет, Алис. Как ты себе это представляешь? – криво улыбаюсь в ответ.

– Скоро Новый год, возьми и позвони. Сколько ей лет?

– Ее зовут Маша и ей семь лет, – вздыхаю обреченно.

– Люди своими руками усложняют себе жизнь. Запутывают простые вещи и упрощают сложные. Маша – маленькая девочка, ребенок. Я уверена, что она не оттолкнет тебя! – с надеждой произносит Алиса. – А ты… ведешь себя, как маленький обиженный мальчик. Уж извини…

– Прости, если тебе было неприятно слушать мои излияния, – глухо отвечаю ей, не отрывая взгляда от дороги. Боюсь посмотреть на Алису, растаять от ее тепла и понимания, растечься безвольным слизнем…

– Чем занимаются твои родители? – спрашивает она с интересом.

– Отец преподает хирургию в медицинском университете, когда-то Боголюбов учился у него. Та женщина… тоже врач, его бывшая аспирантка. Моя мама работает фармацевтом в аптеке.

– Богдан, я одна во всем свете… – голос Алисы дрожит струной. Она сглатывает и отворачивается в пролетающую за окном темную бездну ночи. Черт, меньше всего мне хочется расстраивать девчонку! – Помирись с отцом, – чуть слышно произносит она.

В темном переулке меня поджидает потеря. Чувствую ее холодные щупальца, сдавливающие грудную клетку так, что больно дышать. Озерная… На окраине стоит большой дом из сруба, за ним следует аккуратный каменный домик с зеленой металлической крышей. Я высек в памяти дорогу к ее дому, как чертов маньяк!

Шины старины Бэна тонко скрипят по снегу, когда я выжимаю педаль тормоза возле коричневых ворот дома Алисы. Мы выходим одновременно, разрывая ночную тишину звуком закрывающихся дверей. Вдыхаю морозную свежесть, всматриваясь в снежинки, летающие в узкой полоске света от фар.

– Алиса… – шепчу хрипло. Ее глаза блестят по-особенному. Может, в них слезы? Нет, мне только кажется.

– Прощай, Богдан. Спасибо тебе за все. Ты очень хороший, добрый, справедливый и… я желаю тебе счастья!

Она поднимается на цыпочках и целует меня в щеку, обдавая влажным дыханием и запахом сладких ягод и меда… Хочу поцеловать ее, впиться в мягкие губы, познать их на вкус. Хочу распустить ее длинные волосы и накрутить их на кулак, ласкать их шелковистую тяжесть. Хочу касаться ее нежной тонкой кожи. Хочу ее… И желание это ослепляет, затмевает здравый смысл.

Оставляю на щеке девчонки целомудренный поцелуй, собирая по крупицам остатки разума. Я не предатель… Я – не отец, черт бы его побрал!

– Прощай, Алиса, – прощаюсь коротко, лишив девчонку комплиментов о ее достоинствах.

Оставляю Алису с воспоминанием обо мне настоящем – слабом, испытывающем обиду и боль, уязвимом, жалком. Мало кто знает меня таким.

Чувство потери уступает место одиночеству. Возвращаюсь в машину, падая в ее черную липкую бездну. Барахтаюсь, как ничтожная песчинка в коктейле из собственной неуверенности, неопределенности и страха.

Еду наугад, на автомате, сворачивая в темные переулки, освещая фарами путь в прежнюю жизнь.

– Я еду к тебе, любимый, – на въезде в город мне звонит Алла. – Ждешь? – спрашивает она с надеждой.

– Конечно, – коротко отвечаю невесте, захлебываясь горечью вины. – Жду тебя, родная.

Глава 14

Алиса

«Прощай, Алиса», – Богдан торопливо целует меня в щеку и отстраняется. Я разворачиваюсь и шагаю к калитке, едва разбирая дорогу из-за слепящих слез. Надеюсь, парень их не заметил. Дергаю одеревенелыми пальцами засов и скрываюсь в убежище старенького дворика, навсегда оставляя Богдана в прошлом…

Ступеньки крыльца кажутся бесконечными. Дверь распахивается под моим напором, я впускаю в дом облако морозного воздуха и обессиленно приваливаюсь к стене.

Соскальзываю на пол, чувствуя предательски струящиеся по лицу слезы. Черт, я влюбилась. Ведь такого не может быть? Прихожая обволакивает меня темнотой и гулом работающего котла, запахами хвои и масляной краски. Я сижу на полу, гипнотизируя желтый диск луны, смотрящий в окно. Ажурный тюль тихонько подрагивает от проникающего через