– Здравствуй, доченька! Как похудела, как осунулась. Не кормят?

– Здравствуйте, мама, – сказала задержанная и посмотрела на Регину.

– Это Регина Ростоцкая. Она помогает, – сказала баба Женя, поняв дочь с полувзгляда. – Я тебе гостинцы собрала.

– Мама, какие гостинцы? Запомни. Это называется передачка, – перебила Таисия пожилую женщину.

"Быстро освоилась в тюрьме. И, видимо, стесняется матери".

– Хорошо, хорошо. Запомню. Передачку собрала, – согласилась баба Женя. – Ну, как ты?

– Плохо. Как там Ричард? Тонька за ним смотрит? – спросила подследственная с тревогой в голосе.

– О себе подумай! А она о псине беспокоится. Что ему будет? Жрёт, спит и мебеля ваши пачкает, – сказала баба Женя и повернулась к Регине в поисках поддержки.

– Таисия, расскажите, как вы жили с мужем. Баба Женя говорила, Вы хотели завести детей. А Геннадий Петрович тоже хотел?

– Не то чтобы рвался стать отцом в пятьдесят четыре года, но и не возражал. А я хотела, да.

– Почему не завели?

– Почему, почему. Потому что не получалось! – зло выкрикнула Шахтина.

– Успокойтесь и расскажите, как погиб Ваш муж.

– Я уже сто раз рассказывала. Исполняли супружеский долг, а он вдруг захрипел, откинулся и перестал дышать. Я скорую помощь вызвала, а они ментов. Всё!

– Не волнуйтесь. Я знаю, Вы не виноваты в его смерти, – сказала Регина и положила ладонь на руку задержанной.

Мгновенно сырые стены каземата рассыпались на кусочки, а на их месте возникли херувимы на потолке и шёлковые обои спальни во дворце.

Геннадий Петрович стоял на коленях у кровати королевских размеров. Таисия сняла кружевной бюстгальтер и пшикнула на соски взбитые сливки из белого баллончика. Прилегла. Прошлась по животу и ногам. Хотела облизнуть перепачканные пальцы, но передумала. Мэр судорожно сглотнул и придвинулся к жене. Обслюнявил каждый пальчик на руке. Слизал сливки с ног. До живота не успел добраться, забился в конвульсиях и посинел. Девушка приподнялась и посмотрела на него удивлённо.

– Милый, ты чего? Мы так не договаривались, – сказала Таисия растерянно. Думала, он шутит. Когда поняла, что ему не до смеха, "Версаль" сотряс страшный крик.

Регина убрала ладонь. Похоже, что не врёт. Ей было неудобно задавать такие вопросы в присутствии матери, но что поделаешь.

– Вы в тот вечер "Девять с половиной недель" смотрели? Фильм с Ким Бейсинджер.

– А Вам кто рассказал?

– И использовали взбитые сливки в своих любовных играх?

– Ну, допустим, – сказала Таисия. По-цыгански озорные глаза сверкнули из-под сдвинутых бровей. – Вообще-то, я такое старьё не смотрю, но Геночке нравилась эта киношка. Вспоминал времена молодости и хорошей эрекции, знаете ли.

– Почему Вы убрали баллончик из спальни? И не рассказали об этом следователю.

– А что я должна была врачей и ментов голая встречать, перемазанная сливками? Я умылась, оделась и немного прибралась.

– И теперь из-за этого Вы – подозреваемая номер один. Вы же улики уничтожили. Может быть, на баллончике отпечатки злоумышленника оставались.

– Так Вы считаете, что в сливках был яд?!

– Предполагаю. Ладно. Будем разбираться.

– Ты слушай её, дочка, слушай, – запричитала баба Женя. Вдруг поможет Регинка. Вдруг получится у неё. – Она – девка умная. Знаешь, у неё сколько книг дома? Целый шкаф!

Выйдя из комнаты для свиданий, Ростоцкая набрала номер Архипова.

– Привет! – мгновенно ответил абонент.

– Привет! Ты выяснил, чем отравили мэра? – сразу перешла к делу Регина.

– Пока нет.

– Вы из холодильника все продукты забрали? – спросила Ростоцкая, потеребив платок на шее.

– Так точно.

– Там взбитые сливки стояли?

– Так точно.

– Попроси экспертов проверить их в первую очередь, – взмолилась клептоманка.

– Будет сделано. Откуда такая догадка? – на том конце телефонной линии сквозило недоумением.

– Я только что разговаривала с подозреваемой. Перед смертью потерпевший слизывал с тела жены взбитые сливки. Ты смотрел фильм "Девять с половиной недель"? Игры такие, понимаешь? – спросила Регина, изрядно жестикулируя, пытаясь достучаться до невидимого абонента.

– Ничего себе раскладец получается. Хорошо, всё сделаю.

– Спасибо, – сказала Ростовская, собираясь нажать на отбой.

– Подожди. Увидимся сегодня? Можем в кино сходить. Суббота же. Выходной.

– А что за фильм? – спросила девушка, а перед глазами замаячила обиженная фигура Гриши. Ты ведь обещала! Сама сказала. Только ты и я. Эх, женщины, вам имя – вероломство.

– Французская комедия.

– М-м-м… Хорошо, – сказала Ростоцкая и вздохнула.

– Тогда в семь у кинотеатра, – сказал Архипов радостно.

Таисия. Смелость города берёт

Таисия была поздним долгожданным ребёнком. Мать, крестьянской закалки, не красавица и не умница, замуж вышла поздно. Настырная, добилась-таки своего – охомутала вдовца, пусть и старого. Дочь родилась красавицей, в покойную свекровь молдавских или румынских кровей, кто её разберёт. А характер взяла материн, возьмёт своё любой ценой. Мать хоть и настырная, а дочери не перечила, всё разрешала.

– Всё твоё, всё для тебя, дитятка моя ненаглядная, – приговаривала баба Женя, стоя над детской кроваткой.

Сколько себя помнила, Таюшка всегда любила играть в куклы. Особенно ей нравилось пеленание и прогулка с куклой в коляске. Она даже заматывала их особенным образом, чтобы не застудить малыша, у взрослых подсмотрела. Идёт по улице, гордо задрав голову, не просто девочка – мать! Подруг заводила редко, только дурнушек-отличниц, для учёбы. Парней было много, но всех Таисия водила за нос. Ей нужен был особенный.

С учёбой не складывалось. Отец к тому времени уже умер, мать вышла на пенсию, после школы пришлось идти в официантки. Работа непыльная, чаевые перепадали неплохие. Отшить всякую пьянь она умела легко. Когда в ресторане загулял мэр, Таисия поняла: это шанс, выпадающий раз в жизни. Главное, не упустить! Расстегнула пуговку на блузке, пара интригующих поз, побольше спиртного, и мэр попался, как птица в охотничьи силки. Утром Геннадий Петрович Шахтин проснулся в постели официантки, ловушка захлопнулась. Фото и видео грехопадения прилагалось. Она его слегка пошантажировала. А он был и рад поддаться на её уловки. Развести его со старой надоевшей женой большого труда не составило. Достойная победа.

Жизнь во дворце после крестьянского дома в Сосновке показалась ей сказкой. Мрамор и полированный гранит, хрусталь и подсвечники, шёлковые простыни и тонкий фарфор. Она чувствовала себя золушкой. Только не такой дурой, как сказочная героиня. С птичками песни не распевала, с феями дружбу не водила. Таисия сама себе на уме. Ей нравилось помыкать прислугой, чтобы не расслаблялись. Особенно над Тонькой поиздеваться любила, а то возомнила из себя невесть что.

– "Дорогой" пишется через О, – сказала как-то Антонина, заглянув в пригласительную открытку, написанную Таисией для важного гостя. Намечался очередной приём.

– Слышь ты, учителка. Знай своё место. Больно умная?