— До шведских территориальных вод в районе Готланда пятнадцать миль, мы минуем их, если курс кораблей не изменится, — доложил штурман.

— Сохранять дистанцию и глубину.

Илья Макаров решил следовать за натовскими кораблями, спешившими к месту учений. С одной стороны, можно было убедиться в «невидимости» субмарины, с другой — отследить перемещение кораблей.

На центральном посту возле перископного стенда возвышался старший помощник — капитан третьего ранга Николай Даргель. На его лице явно читалось неудовольствие. Даргель был из той породы подводников, для кого приказы и инструкции являются чем-то вроде святого писания, не подлежащего ревизии. Ему и в голову не могло прийти сомневаться в их правильности. С командиром ему явно не повезло. Вице-адмирал Столетов не угодил старпому с кандидатурой.

Кавторанг Макаров принадлежал к другой категории подводников, для него документы были лишь серьезной темой для размышления. Он умудрялся разглядеть в каждой инструкции и предписании не явный, облеченный в слова смысл, а суть. То, ради чего они и составлялись. А потому его приказы нередко расходились с буквой инструкции, но неизменно были направлены на желаемый результат. Пусть не всегда и кратчайшим путем.

— Не нравится, что мы спасли людей? — со спокойствием скалы уронил Морской Волк и провел тыльной стороной ладони по губам.

Старпом чуть заметно кивнул, при этом остался невозмутим, уверенный в своей правоте. И это несмотря на то, что люди были спасены, а «Адмирал Макаров», не рассекретив себя, продолжал поход.

— Мы нарушили приказ. Спасенные наверняка зададутся вопросом — откуда взялись спасательные средства. Не с неба же они им на головы упали, а вынырнули из морских глубин. Выяснить, что в этом квадрате не было натовских подлодок, несложно. Мы демаскировали себя, — с упорством, достойным лучшего применения, Николай Даргель продолжал стоять на своем.

— Приказ нарушил я, — твердо ответил Макаров, — а вы лишь выполняли мой. Приказы, инструкции, морские традиции нередко противоречат друг другу, и в критических ситуациях приходится выбирать, чему следовать. Я не хотел сам и не хочу, чтобы хоть один член экипажа потом всю жизнь изводил себя вопросом, почему мы не спасли людей, имея для этого средства. Я понятно излагаю?

Старпом воспользовался возможностью, ведь командир давал шанс обсудить свой приказ.

— Не надо играть в благородство. Государство не для того доверило нам сверхдорогую и сверхсекретную подлодку, чтобы мы рисковали ею при первом же сомнительном случае.

— Сомнительный случай? — не выдержал командир, повысив голос. — А когда будет бесспорный случай?

— Вы думаете, что совершили благородный поступок? Вы играли в него. Подвергли экипаж опасности. Еще неизвестно, как обернется ваша выходка.

Илья Георгиевич никак не мог понять: на «ты» или на «вы» называть ему старпома, а потому решил обращаться к нему опосредованно.

— Выходка? Нет, это поступок. Благородство? — задумчиво усмехнулся командир. — Это когда не ждешь благодарности за спасение, — и добавил после паузы: — И за службу тоже.

— Хорошо, вы командир, вам и принимать решения, — временно сдался старпом. — Но обещаю вам, что по прибытии на берег я обязательно напишу докладную. А если бедствие было провокацией?

— Благодарю за искренность, — абсолютно честно признался Макаров, — самое страшное в походе, если мы перестанем доверять друг другу. Места тут мало, спрятаться от тех, кто раздражает, некуда. Даже спим в две смены. А насчет провокации у меня свое мнение. Есть вещи, которыми на флоте не «шутят» ни при каких условиях. А вы, отыскав пункт в очередной инструкции, составленной штабистами на берегу, пошли бы на такую провокацию?

— Надеюсь, такого не случится. — Даргель в своей манере ушел от вопроса, и получалось, что командир вновь спорит с самим собой.

Штурман и кап-лей на посту управления старательно делали вид, что не слышат разговора командира и старпома. Привлекать их к решению непростого спора Макаров не рискнул. Субординацию следовало соблюдать.

Мигали, переливались светом мониторы компьютеров. После огромной атомной субмарины все на «Макарове» казалось Илье Георгиевичу игрушечным, почти ненастоящим. Словно он со своими офицерами находился не на центральном посту, а в тренажере. Есть вещи, от которых трудно отвыкнуть. И если на своем бывшем корабле благодаря его размерам не так чувствовалось, что над тобой десятки метров океанической воды, то на новом близость моря, глубина ощущались буквально кожей тела. Лодка слушалась малейшего поворота рулей. Электроника четко удерживала ее на заданном курсе и глубине. Легкое покачивание ощущалось лишь по небольшому Андреевскому стягу, любовно подвешенному с согласия всего экипажа под перекрытием центрального поста на простой бечевке, — он единственный и напоминал, что лодка принадлежит России.

Спокойное течение жизни оказалось внезапно нарушено. В неярком освещении полыхнули тревожные красные отблески.

— Произошла самоактивизация торпеды во втором аппарате, — голос офицера поста управления вооружением прозвучал ровно, но потому и трагически, — не исключена возможность самопроизвольного запуска.

— Черт… — тихо вырвалось у командира, и повисла пауза.

Самопроизвольный запуск означал, что торпеда просто взорвется в аппарате, не покинув его. Это было первым ЧП за все время похода — тем, о чем не хотелось и думать. Проблемы обычно приходят с той стороны, откуда никто их не ждет. В самой подлодке «Адмирал Макаров» Илья Георгиевич не сомневался — новая, еще не поставленная на серию, практически ручная работа, сто раз проверенная на стендах и во время испытаний. Доведенная наладчиками заводов-изготовителей. Но были на ней и стандартные вещи, выпускаемые на потоке. Без такого не обойдешься. Это касалось и торпед — естественно, не российского, а британского производства. В Калининград они прибыли окружным путем, их трижды пришлось перепродавать через разные страны, чтобы замести следы, ведущие к конечному покупателю. В этом вопросе создатели «Адмирала Макарова» явно перестарались.

Вот и случилось то, чего Морской Волк опасался. Узкое место отыскалось само собой в самое неподходящее время. Возможно, не нашлось специалистов, способных правильно обслужить вооружение, возможно, подвели посредники. В любом деле существуют свои маленькие секреты, которые не учтешь ни в одной инструкции по эксплуатации и обслуживанию. Хотя, ради справедливости, стоило помнить, что и с отечественными торпедами такое на памяти Ильи Георгиевича случалось.

Самым безопасным выходом из сложившейся ситуации было просто выпустить самоактивизировавшуюся торпеду из аппарата. Но это исключалось — впереди по курсу шли две довольно шумные дизельные подлодки США. Система самонаведения взбесившейся торпеды наверняка отреагировала бы на одну из них. Нельзя было и выставить взрыватель на расстояние, безопасное для «Макарова». Взрыв означал демаскировку подлодки-шпиона. Предстояло рискнуть, что и сделал командир.