— Деньги? Американское гражданство? Программа «защита свидетелей», по которой им делают пластическую операцию и по подложным документам поселяют в любой точке мира? Набор соблазнов велик. Особенно если сравнить их с тем, что они имели на родине.

— Вы убеждены, что эта субмарина русская? Я тоже. А вы знаете, какая в Северодвинске зарплата у командира «бомбовоза» с шестнадцатью баллистическими ракетами, которые теоретически… и практически могут превратить всю Европу в лунный пейзаж? Триста пятьдесят долларов в месяц. А командир такой субмарины, как правило, капитан первого ранга. И никаких тебе надбавок, никаких льгот. Я думаю, даже глубинные бомбы не понадобятся.

— Всего триста пятьдесят долларов?! — Хотя Палмер по долгу службы и разбирался в проблемах ВМФ РФ, информация прозвучала для него совершенно неправдоподобно. — Не может быть!

— Еще как может быть! — мстительно хмыкнул собеседник. — А знаете, почему все эти подводные ракетоносцы вместо скучных серийных названий вроде «К» или «Р» получили названия российских городов? «Саратов», «Воронеж», «Липецк», тот же «Курск»… Даже не догадываетесь? У флота просто нет денег на содержание моряков. На новые квартиры для офицеров, на путевки в дома отдыха, на школы для их детей. Вот русских губернаторов и обязуют брать шефство над подводниками. Насильно обязуют, патриотизм здесь ни при чем. А вы говорите…

— То есть, если мы арестуем экипаж этой мини-субмарины, вы предлагаете пообещать им денег?

— А чего же еще?! Запомните, мистер Палмер: эпоха военно-морской романтики в России давно закончилась. «Родина» — это понятие осталось в прошлом. Оно теперь, в век глобализации, лишено реального смысла. Над словами «морские рубежи Отчизны» давно смеются даже салаги, матросы-срочники. При желании я бы этих русских офицеров, окажись с ними лицом к лицу, купил бы и вновь продал… если бы только покупатель нашелся. Кстати говоря, если мы принудим русскую субмарину к всплытию и арестуем экипаж… Вы дадите мне возможность убедить их работать с нами? Соотечественника, реально изменившего свою жизнь, они выслушают охотней, чем вас. Живой пример заразителен.

— При этом вы рассчитываете на дополнительное вознаграждение?

— Естественно. Как говорится — «при должном финансировании»… За бесплатно только птички поют!..

— Подумайте и представьте ваши соображения о финансовой стороне дела. Мы их оперативно рассмотрим.

* * *

Над штормовой Балтикой летели низкие рваные облака. Темень лежала кромешная. Черная волна чугунной доской била в борт шведского сейнера, пенный гребень нависал и валился внутрь. Ледяная вода окатывала валом, флаг за кормой стрелял пушечными хлопками. Самоуверенность капитана, погнавшегося за косяком сельди, оборачивалась трагедией для команды. Азарт и судовождение — вещи несовместимые. Уж лучше проиграться за карточным столом, чем почувствовать свою беспомощность в открытом море.

Судно доживало последние минуты. Крен превышал все допустимые нормы, и было удивительно, что сейнер еще не перевернулся набок. Остойчивость уменьшалась неумолимо. Море ревело, перебрасывая валы на палубу через боковые шпигаты, которые некому было закрывать: немногочисленная команда безуспешно пыталась заделать пробоину в трюме.

Радист беспрерывно слал сигнал бедствия. Однако и он, и капитан, и все остальные члены команды прекрасно понимали, что помощи ждать неоткуда: суда оставались в портах из-за штормового предупреждения. Правда, с Готска-Сандё еще два часа назад обещали выслать вертолет береговой охраны. Однако непогода внесла свои коррективы: наверняка вертолетчики не могли быстро отыскать в ночном тумане маленькое судно. Удержать судно на плаву уже никто не надеялся, речь шла только о спасении жизней рыбаков.

Единственным шансом могла быть спасательная шлюпка, однако при попытке спустить ее на воду тали заклинило, шлюпка зависла, и волны за считанные минуты разбили ее о борт в щепки.

— Будем держаться до последнего, — невозмутимо сказал капитан, пытаясь различить сквозь шум волн и свист ветра рокот вертолетного двигателя.

— А если мы так и не дождемся вертолета? — убито поинтересовался рулевой, напряженно вглядываясь в темноту.

— Тогда попробуем выброситься на скалы, — капитан взглянул на планшетку с картой. — Может, кому-то из нас и повезет. Лучше вблизи земли погибать, чем в море… Давай чуть правее, сынок. Курс на Готска-Сандё. Даст бог, и дотянем. Ветер как раз в ту сторону. Должно повезти.

Сейнер, дрейфуя под ветер, время от времени подрабатывал себе машиной. Теперь крен и вовсе стал угрожающим — рыболовный корабль черпал забортную воду, грозясь завалиться в любую секунду. Глухая пульсация двигателя постепенно замедлялась — в машинном отделении было полно воды. Гибнущий сейнер превращался в инертную игрушку балтийских волн. Запас плавучести оставался совсем ничтожный.

Ситуация в трюме и вовсе была катастрофической. Трещала обшивка, скрежетало железо переборок. Мотопомпы не успевали выкачивать воду, и ее приходилось вычерпывать пожарными ведрами. Команда стояла по пояс в мазутной воде. Было очевидно: тратить силы на борьбу за живучесть бессмысленно, а до земли — не дотянуть.

— Всем наверх, надеть спасательные жилеты, — хладнокровно распорядился капитан, пытаясь определить местонахождение судна по приборам.

Лучевая развертка локатора, описав круг, внезапно погасла. Стрелки приборов конвульсивно дернулись и бессильно опали — навигационная электроника вышла из строя в самый неподходящий момент. Спустя несколько минут замолкла и рация, единственная надежда на спасение. Радист, чертыхнувшись, бессильно опустил руки.

Рулевой, продолжая держать курс на скалы Готска-Сандё, сжимал штурвал из последних сил. Неожиданно колесо выскользнуло из его рук и бешено крутанулось влево. Мелькали спицы. Рулевой почувствовал, что сейнер заваливается на правый борт, вздымается левым бортом, палуба уходит из-под ног. Он побледнел, крепче уперся ногами в настил, поднял голову — и вместо неба увидел над собой волны. Клокочущее море надвигалось быстро и неумолимо. И тут корабельный корпус, от бака до юта, содрогнулся от удара о воду…

Сейнер уже лежал на боку. В любой момент он мог перевернуться кверху килем. Команда посыпалась в воду, стараясь держаться ближе друг к другу. Паники, к счастью, не было. Последним, как и положено, спрыгнул капитан и энергичными саженками поплыл от судна, чтобы не попасть под гребной вал. Сейнер медленно опускался, приподнимая корму. Неожиданно послышался грохот — это незакрепленный груз в чреве корабля полетел к погружающемуся носу. Гребной винт все еще продолжал медленно рубить лопастями воздух и по мере погружения судна забурлил, вспенивая воду. Это были последние судороги погибающего корабля.

Среди обломков такелажа, судового мусора и темных мазутных пятен мелькали головы шведских рыбаков. И хотя все они были в спасательных жилетах, это не решало проблемы выживания. Балтика, конечно, не Ледовитый океан, но в холодной воде ни один человек не способен протянуть более часа-полутора. Неминуемо наступит переохлаждение организма…