— Право на борт, развернуться на сто восемьдесят градусов, — скомандовал кавторанг Макаров.

Андреевский стяг, размером чуть больше обычного сигнального флажка, качнулся. Все на центральном посту, кроме Ильи Георгиевича, напряженно всматривались в электронную карту. Резкий разворот казался растянувшимся на вечность.

— Опасность самопроизвольного запуска миновала, — наконец прозвучал голос офицера за пультом.

Еще через несколько секунд он доложил, что удалось избавиться от самоактивизации торпеды. Слегка побелевший старпом Даргель шумно выдохнул.

— Не так громко, — криво улыбнулся Макаров, — акустики натовских лодок услышат.

В системах самонаведения всех торпед мира используется схожий принцип. Оружейники или беззастенчиво крадут чужие разработки, или же приходят к очевидному решению параллельно. В большинстве торпеды самонаводятся на звук, издаваемый винтами и двигателем корабля-цели. Но может оказаться и так, что подлодка, выпустившая торпеду, более шумная, чем цель. В таком случае не исключено, что самонаводящаяся торпеда просто развернется на полпути и направится назад. Именно для этого в системе самонаведения и предусмотрен своеобразный логический предохранитель, блокирующий ошибку бездушной автоматики. При изменении курса торпеды на сто восемьдесят градусов активизация отключается без постороннего вмешательства.

На центральном посту царила гробовая тишина. Глаза не отрывались от экрана пульта управления вооружением. Схематический силуэт торпеды тревожно пульсировал. Даргель молча промокнул лоб носовым платком, прикрыл веки. То ли отсчитывал секунды, то ли молча молился.

Предельно резкий разворот на сто восемьдесят градусов дал результат. Блокировка сработала. Только теперь командир почувствовал, что его лоб усыпали капельки пота, устало вытер его тыльной стороной ладони.

— Право на борт. Разворот на сто восемьдесят. Курс и глубина прежние, — скомандовал он.

— Чует торпеда, что не на своем борту находится, — процедил сквозь зубы старпом, — потому и злится.

Балтийская вода бесшумно обтекала зализанный «аэродинамический» корпус подлодки, специальный хвостовой выступ не позволял образовываться шумным завихрениям. Ламинарные потоки обтекали его, не создавая пузырьков. Субмарина буквально скользила в морской глубине.

— На мой взгляд, не стоит идти так близко от подлодок, — осторожно посоветовал Николай Даргель, — техника техникой, но если они нас засекут…

Макаров поднял на него глаза, вскинул брови:

— Они знают не о всех достижениях наших судостроителей, электронщиков и оружейников. Но это не значит, что мы все знаем о них. Технический прогресс идет во всем мире. Пусть уж лучше они обнаружат нас сейчас, чем в самый ответственный момент. Кто предупрежден об опасности, тот вооружен.

* * *

На морском горизонте прорисовывались темные облака, косые прерывистые линии свидетельствовали, что над морем севернее Аландов идет дождь и он движется к островам. Окраска неба сливалась с безрадостным серым цветом, в который было выкрашено судно радиоэлектронной разведки, что могло порадовать только душу военного моряка, служившего на нем. Любой гражданский закономерно поежился бы, ведь для него море — прежде всего солнце, отдых, беззаботная трата денег.

Адмирал Йорк неспешно набил трубку голландским табаком. Он не до конца доверял аналитику АНБ, а потому решил сам наведаться на «Гломар Эксплоэр». Щелкнула причудливо изогнутая зажигалка. Синий огонек лизнул коричневые, крупно порезанные листья, дурманящий ароматный дым подхватило ветром. Мистер Палмер не удержался, сделал маленький шажок в сторону от расположившегося в раскладном кресле адмирала.

— Мистер Палмер, правильно набивать трубку — это целое искусство, как, впрочем, и курить ее, чистить. Это ритуал, священнодействие, если хотите, — рассуждал Йорк. — Всего одно неправильное движение, неправильно примятый табак. Огонек пойдет не сверху вниз — равномерно, а предательски прокрадется в самый низ трубки, и удовольствие испорчено. Вместо ароматного дыма вы почувствуете во рту преисподнюю — геенну огненную. Только человек, обладающий крепкими нервами, умеющий не спешить, способен курить трубку. Остальные пользуются сигаретами.

— Возможно, — вяло согласился аналитик, — но я вообще не курю, для меня это бесцельное занятие. Как и молитва. Прожигание жизни, пустая трата времени. Не понимаю тех, кто тратит на подобные сомнительные удовольствия жизнь и здоровье.

В ответ адмирал Йорк усмехнулся, сочувственно посмотрел на аналитика:

— Если смотреть с суши, может, вы и правы. Но море заставляет по-другому глядеть на мир, на время, пространство. На людей, в конце концов. Изо дня в день видеть одни и те же лица, не чувствовать под ногами землю, месяцами не встречаться с женщинами. Поневоле сдадут нервы. И тогда трубка станет лучшим другом, — еще один клок дыма, подхваченный ветром, полетел над морем. — Психотерапия без психотерапевта и психоаналитика. Обходится значительно дешевле.

— Крепкие нервы и устойчивая психика нужны при любой профессии, — напомнил мистер Палмер.

— На море — особенно! — вскинул ладонь адмирал. — Если вам не трудно, сядьте. Мне неудобно обращаться к вам снизу вверх.

Аналитик, поняв намек, подсел к столику, взял в руку стакан со свежевыжатым апельсиновым соком, но пить не спешил.

— Кстати, я ненароком видел вашу зубную щетку. До такого омерзительного состояния ее может довести только… — адмирал замялся, — простите, я не хотел вас обидеть. Но с нервами у вас явно не в порядке. Щетина на щетке торчит, как иголки на спине у дикобраза.

— Сожалею, что вам удалось ее увидеть. У меня это с детства. Еще отец делал мне замечания. Мой психоаналитик утверждает, что дело тут не в психике, а в моторике.

Глаза адмирала Йорка заискрились смешинками.

— Какая разница? Просто следите за своими чувствами, даже оставаясь наедине с самим собой, и все будет в порядке.

— Спасибо за совет, но я хотел бы услышать ваше мнение о нашем инженере мистере Германе, — решился мистер Палмер на прямой вопрос.

Адмирал Йорк уже встречался с протеже аналитика, но до сих пор не дал своего отзыва.

— По вашему вопросу я понимаю, что сами вы удовлетворены им полностью. Считаете, лучшей кандидатуры было не найти во всем АНБ? Или его вам навязали?

— Иначе я бы не предложил его. Ставки велики. Русским нельзя позволить вновь сорвать банк.

— Конечно, он ваша креатура, — адмирал смотрел перед собой, кривил губы, словно чего-то недоговаривал исключительно из вежливости, трубка неторопливо вращалась в загорелых пальцах, глаза смотрели поверх аналитика.

— Вас что-то насторожило в нем? — прощупывал почву мистер Палмер.

— Не больше обычного… Кстати, он что — русский? — наконец-то прозвучало открытым текстом то, что адмирал Йорк не хотел говорить из-за политкорректности.