С прочими, мирными путниками Людоед тоже умел договариваться. Кому-то платил, кого-то обманывал (мол, Людоед живет в другом месте), с кем-то был откровенен.

Некоторые гости (особенно из подкупленных), оказываясь в городах, пытались рассказать людям правду. Им мало кто верил.

Спустя некоторое время все уже знали о кровавом отшельнике Дракуле, а страной его обитания стала считаться некая Трансильвания. Понятно, что это полная чушь и в этом Мире нет никакой Трансильвании. Возможно, есть в реальном, но только не здесь.

Людоед постарел. Это случилось как-то сразу, скачком. Еще недавно его радовали и не утомляли опасные игры с хитрым мальчуганом, который стал потом начальником разведки одного короля, женился на длинноногой фрейлине с ярко-алым ртом, растолстел, обрюзг, отупел. Какой был противник… Все изменилось… Или просто прошло много времени? Но раньше время не имело значения.

Кажется, еще совсем недавно мальчик проезжал мимо Замка с целой свитой и заглянул к Людоеду в гости. Они славно поболтали тогда, сидя у этого очага. Говорят, мальчика недавно убили. Какие-то пришлые разбойники. Тело нашли без головы. Людоед очень горевал. А в народе появилась новая легенда об очередном злодействе.

Когда боль утраты притупилась, Людоеду особенно стала нравиться одна трогательная деталь этой басни. Оказывается, засушенная голова бывшего гения долго стояла на обеденном столе Людоеда в качестве украшения и для возбуждения аппетита, а потом надоела, и Людоед разгрыз ее в припадке злобы. Редкая чушь. Но тогда хоть такие сказки рассказывали, а теперь… Скучно… Эх, ладно, чего душу травить. Пусть скорее придет этот Кот. Все развлечение… А вдруг он окажется таким же хитрым и опасным, как Мальчик-с-пальчик?.. Да нет, вряд ли…

Луна через высокие узкие окна заливала зеленым светом обширный зал, гобелены на стенах, бесконечные книжные полки, уставленные толстыми зачитанными фолиантами. Людоед заснул прямо в кресле. Он прикрывал рукой левую сторону груди, изредка скрипел зубами и зябко ежился — дрова в очаге прогорели и теперь только тускло светились сквозь слой золы, не давая никакого тепла.

Внешне Марк жил обычно: днем делал вид, что работал, вечерами выезжал ненадолго на светские рауты, но в голове его плотно засела мысль об игре. Когда он думал о ней, даже сердце отпускало. Или так казалось. Вообще сердце беспокоило его все больше и больше. Врачи по-прежнему пожимали плечами и советовали попить что-нибудь легонькое, невралгическое, типа «валокордина».

Марк стал больше времени проводить дома, в огромной квартире, со своими морскими свинками. Он с нетерпением ждал начала игры. Сетевой партнер время от времени скачивал ему послания с извинениями: неотложные дела. Марк ждал. Ему хотелось сразиться с Котом. Он чувствовал необъяснимое родство с Людоедом. А иногда ему казалось, что это он сам меряет тяжелыми шагами громадный гулкий зал с высокими сводами и узкими стрельчатыми окнами.

Перед Людоедом простиралась его земля. Солнце высоко висело над горизонтом, за которым начиналось таинственное неизвестно что. Когда-то Людоед мечтал побывать в этих невообразимых далях, но сколько ни шел или ехал верхом, сколько ни летел на драконе или сам, превратившись в какую-нибудь крупную птицу, — ему так и не удалось добраться до тонкой линии, где сходятся небо и лес.

Королевства, расположенные поблизости, Людоед изучил как собственный Замок, но дальше продвинуться не мог. В конце концов он оставил затею заглянуть за горизонт и постарался как можно удобней устроиться в собственном Мире. И вот сейчас Людоед смотрел из окна башни и чувствовал, что это цветное пространство уже не так радует его, как в те далекие времена, когда он отказался от мечты и окунулся в мелкие чудеса, в любовь и войну.

Внизу, прямо под окнами башни, был опущен вратный мост, который держали с обеих сторон толстенные цепи. Мост был сделан из самых мощных дубов и окован самым крепким железом Страны Людоеда. По мосту разгуливали два тролля, похожие на валуны, поросшие мхом. Они любили играть в кости и теперь переругивались, пытаясь отыскать закатившийся кубик размером с человеческую голову. Людоед и предполагать не хотел, из чего сделаны кубики-кости этих твердокаменных стражей.

Несмотря на неуклюжесть, тролли могли за несколько секунд поднять мост, закрыв доступ в крепость, и выпустить из стены Замка в широченный глубокий ров, наполненный мутной коричневой жидкостью, громадных крокодилов. Высунув треугольные головы из воды и уставившись на крепостные стены желтыми неподвижными глазками, эти болотные твари будут ждать свежей подачки. Людоеду всегда было жалко, когда воины неприятеля падали в ров. Временами он подумывал отказаться от крокодилов совсем. Очень уж они кровожадны. С ними игра становится грубой.

Сразу за рвом начинались луга. Тут паслись стада Людоеда: коровы, овцы, свиньи — он любил хорошо поесть, этот Людоед, ему нравились свиные отбивные, телячьи котлеты, а от бараньих потрохов он просто сходил с ума. Поэтому стадо свое берег. Пастухи боялись хозяина — Людоед часто пугал их тем, что если пропадет хоть одно животное, он съест нерадивых работников. Среди подданных он тоже поддерживал свою легенду.

Людоед скользнул взглядом дальше. За зелеными лугами ярко-синей змеей извивалась река, один берег которой — ближний — песчаный пляж, а другой каменистый отвесный обрыв.

Через реку построен горбатый каменный мост, перекрытый шлагбаумом. Суровый рыцарь и его пухлый оруженосец охраняют подступы к мосту и знают свое дело хорошо. Когда-то Людоед пригласил их позавтракать — они слегка заплутали в лесах, искали путь к каким-то мельницам, — а толстяк-оруженосец ни с того ни с сего поклялся служить Людоеду верой и правдой до тех пор, пока он их не отпустит; рыцарь сначала хмуро молчал, потом согласился, и только гораздо позже выяснилось, что он туговат на ухо (упал с мельницы) и не сразу сообразил, в чем дело, а как узнал, всполошился, да отступать было поздно, рыцарь все-таки, как ни крути, — слово давши, держись. Людоед их пока не отпускал. Зачем? Хорошие люди, скромные. Живут в хижине рядом с мостом, едят мало — ну, убьют оленя раз в месяц. Уж лучше пусть мост охраняют, чем шататься по свету без дела.

Людоед не терял надежды, верил, что пригодятся ему не только рыцарь, но и боевые слоны, и драконы, и Маг, который скучал в подвалах, изобретая всякую чепуху вроде огненных шаров для метания. В кого их метать?.. Не с кем воевать, некого побеждать.

За рекой желтели поля, усыпанные мошками-крестьянами в широкополых соломенных шляпах. Крестьяне вечно что-то пели и размахивали вилами, перебрасывая с места на место и закидывая на подводы целые скирды соломы. Зерно уже убрано, скоро новый сев. Пастораль… Но Людоед знал, что скрывается за этой мирной картиной. Стоит только возникнуть опасности, как крестьяне мгновенно обрастут толстой кольчугой, вместо шляп на их головах появятся шлемы, вилы и грабли в руках превратятся в мечи, копья и колья, а лица из добродушных станут свирепыми, как морды вепрей. Метаморфозы здесь дело привычное.

Поля вплотную подходили к деревням. Деревушек было три, домики в них стояли уютные, беленые, с черепичными крышами, во многих жили хорошенькие девушки, а иногда появлялись и детки. Время от времени Людоед наведывался в эти деревни и часто отправлял туда Мага — помочь молодым мамашам: мало ли где в хозяйстве может пригодиться настоящее волшебство… Ох, как же сердце болит, словно в очаге, на вертел нанизанное, жарится для дорогих гостей…