Но в один прекрасный день, вернее – вечер, папе позвонил из больницы дядя Лева. Мы сказали об этом папе, он ушел разговаривать в кабинет, а мы – подслушивать в прихожую по параллельному телефону.

– Сережа, привет. Это Михайлов потревожил.

– Как ты, Лева?

– В норме, однако еще дня четыре доктор обещал.

– Докторов, Лева, надо слушать.

– Не смеши, начальник. Лучше срок скости.

Нам было слышно, как они оба посмеялись, а потом дядя Лева сказал:

– Слышь, Сережа, дело темное получается. Я еще не в себе был, но слышу, доктор сказал сестренке, что, мол, очень похоже на отравление. И лекарство назвал. Я его, конечно, не разобрал и не запомнил. И сестрица, видать, тоже не поняла и спросила: что, мол, за лекарство? Ну, он и объяснил. Добавляют его лихие люди, чтобы человека из сознания вывести. Получается похоже, будто сильно он пьян.

– Вот так, да? – тревожно спросил папа. – Это надо проверить.

– И я к тому же. Надо бы мой термосок изъять. Там еще чаек остался.

– Если его еще не «изъяли», – хмуро ответил папа. – Через полчасика сможешь перезвонить?

– Конечно.

Папа положил трубку и вышел из кабинета.

– Вы, конечно, все слышали, не отпирайтесь. За это вам срочное задание. Бегите в школу и…

– …И притащите дяди-Левин термос, – сказал я.

– …Но только чтобы никто не видел, – сказал Алешка.

– И в кого вы такие умные? – удивился папа.

– В зубную бабушку, – ответили мы.

Время было еще не позднее, но новый охранник встал у нас на пути. Похлопывая дубинкой по ладони.

– Куда? – строго спросил он.

– Туда! – сказал Алешка.

– Зачем?

– На репетицию, – сказал я.

– К кому?

– К Бонифацию.

– Это что за фишка?

– Начальство надо знать в лицо, – сказал Алешка.

Разговор зашел в тупик. Но, к счастью, спустился со второго этажа наш директор. В шубе и с мохнатой шапкой в руке.

– В чем дело? – спросил он охранника.

– Да вот, рвутся в школу в неположенное время. Грубят.

– Запомни этих учащихся. Наши люди. Пропускать без разговоров.

Здорово на него мама страху нагнала.

Директор надел свою меховую шапку и важно вышел из школы.

– Вы что, его дети, что ли? – спросил ошалевший охранник.

– Мы – дети Шерлока Холмса, – гордо ответил Алешка.

Честное слово, мы с Алешкой не сговаривались, но сработали четко и слаженно.

– Дим, ты меня здесь подожди, – сказал Алешка. – Я быстренько свой стишок расскажу и смоюсь.

Я взял его куртку и сел на скамеечку у входа в раздевалку. Алешка ушел. Настала тишина. Но не надолго. С площадки второго этажа раздался Алешкин вопль.

Охранник вскочил, глаза его заметались. Он растерялся.

– Слышь, Холмс, – попросил он меня, – побудь здесь, а? Никого не впускай. Я – сейчас! – И он заскакал по лестнице через три ступеньки.

А я подбежал к столику, отдернул на окне шторку… Термоса на подоконнике не было. Мне даже холодно стало. Хорошо, хватило ума заглянуть в угол, за столик. Термос стоял на полу. Я схватил его и выставил за дверь.

Очень вовремя: спустились Алешка и охранник. Охранник был в каких-то белых хлопьях, Алешка – в восторге.

Оказалось, что на площадке вдруг ни с того ни с сего сработал висящий на стене огнетушитель – не очень молодой и не совсем исправный. Алешка услышал, что он вдруг зашипел, как рассерженная змея, выползающая из своей темной норы, испугался и стал звать охранника.

Прибежав, тот начал срывать огнетушитель со стены. Тот окончательно проснулся и выбросил из своей пасти облако белой пены. К несчастью, бедный охранник оказался у нее на пути.

– Ничего, – утешил его Алешка. – Хорошо, что он в вас попал, а не в директора.

– Лучше бы в директора, – буркнул охранник, смахивая со своей формы клочья пены.

Тут вдруг откуда ни возьмись и Лидочка появилась, новенькая физкультурка.

– Что случилось?

– Наш охранник, – скорбно сказал Алешка, – чуть в огнетушителе не утонул. Мы его спасли. Сделайте ему искусственное дыхание.

Лидочка вместо этого отошла подальше и сказала:

– Ну вас!

– Ну, мы тогда пошли, – сказал Алешка. – На третьем этаже, кажется, еще кто-то шипел. Может, Бонифаций.

Мы вышли, я подхватил термос и сказал:

– Как удачно этот огнетушитель сработал. Вовремя, да?

– А то! – сказал Алешка. – Я уж прямо и не знал, как его включить. Напугался. Такое барахло.

Мне оставалось только хихикнуть.

Мы вручили папе термос.

– Никто не видел, что вы его забрали? – спросил он.

– Что ты! – сказал Алешка. – Там как раз такая паника была! На всех этажах вдруг заработали огнетушители. Первый этаж прямо залило мне по пояс.

– А Диме с ручками? – усмехнулся папа и отвернул крышку термоса… Термос был пуст.

– Вы что? – испугался папа. – Допили по дороге этот чай?

– Мы вещдоки не уничтожаем, – обиделся Алешка.

Папа понюхал горлышко и сказал:

– Впрочем, эксперты установят, что здесь было…

Когда мы ложились спать, Алешка сказал мне:

– Дим, этот охранник, он какой-то ненастоящий. И воще, я его где-то видел.

Это он мне специально сообщил. Чтобы я не сразу уснул.

На следующий день Алешка позвонил папе на работу.

– Термос экспертам своим отдал? – спросил он довольно нахально. – И чего говорят?

– Да ничего особенного, – ответил папа. – Говорят, что я распустил своих детей и жалоба на вас уже ушла прямо к министру.

Эти слова означали, что сейчас папа ничего не скажет, а скажет вечером, но только то, что сочтет нужным и возможным.

– Дим, – вздохнул Алешка, положив трубку, – поползли на кухню. Мама беляши делает. Надо ей помочь.

Когда мы вошли на кухню, мама оглянулась от плиты и вздохнула. На сковороде румянились очень вкусные беляши.

Алешка начал разговор издалека.

– Мам, а как подмышка пишется?

– Подмышка или пАдмышка? – уточнила мама вопрос.

– Это я знаю: пАдмышка. А вот вместе или не вместе?