– И еще раз, последний, спрашиваю – кто-нибудь хочет со мной поговорить? – Вот тут Гриф наконец осмотрел свою правую руку.

Будто какое-то розоватое масло тонким слоем покрывало кисть от кончиков пальцев до запястья. И никакой крови. И никакой боли.

– Что вам нужно? – спросил голос из зала.

Говорил тот, что стоял возле камина. Командир. И это он показывал бойцам фотографию и распределял приоритеты целей перед началом операции.

– Смешной ты человек! – крикнул Гриф.– Это значит, вы вломились ко мне домой, открыли пальбу и теперь спрашиваете, что мне нужно? Мне что, обидеться?

Трое наверху принялись без лишней суеты ставить на полу заряды.

– Ты не хочешь своим ребятам в гостевой спальне сказать, что мины в частных домах ставить незаконно? – спросил Гриф, не повышая голоса.

Чего тут надрываться, если в стандартный комплект бронекостюма входят внешние микрофоны.

Ребята в гостевой спальне продолжили свою работу.

– Смотри, я предупреждал...

Снова спица прошла сквозь перекрытие между этажами. На этот раз – точно в один из зарядов. Никакой детонации – только вспышка, как от магния. Еще две вспышки.

– Либо они валят оттуда, либо я за себя не отвечаю,– сказал Гриф.

Адреналин потихоньку уходил из крови, дыхание восстанавливалось. Все входило в привычное, контролируемое русло.

Сейчас командир отведет своих парней сверху.

Бойцы бегом покинули спальню и спустились вниз, в вестибюль.

– Ты мне хочешь что-то сказать или мы будем вести переговоры только о спасении ваших жизней? – поинтересовался Гриф.– Вы же на Территории, а я – свободный агент. Если я даже вас сейчас нашинкую в мелкое какаду, то мне ничего не будет. Я мог бы процитировать нужные места из Соглашения, но предлагаю поверить мне на слово. Будешь что-то говорить?

– Нет.– Голос командира нападавших звучал немного напряженно. Или это барахлил внешний динамик на его шлеме.– Мы хотим уйти.

– Прикажи своим ребятам выйти из здания. Крыльцо со львами, площадка перед ним. Всем уйти туда. Раненых унести. У тебя один убитый, он пока останется возле меня, извини.

– Двое,– сказал командир.

– Извини,– повторил Гриф.

Он подождал, пока в здании не останется никого из них, кроме командира группы.

– Продолжим,– сказал Гриф.– Сейчас твои бойцы аккуратно сложат оружие, снаряжение посреди площадки, а потом отойдут к ступеням.

Бойцы положили оружие. Начали расстегивать бронекостюмы.

– Чуть быстрее, пожалуйста.

Пленка с руки Грифа исчезла. Рука была чистой и здоровой.

– Теперь отойди к ступеням. Вот так. А теперь предупреди своих, чтобы они не дергались. Просто стояли и не шевелились. Сейчас появятся чужекрысы. Много. Сотни полторы. Они не тронут, если никто не пошевелится или не попытается бежать.

Чужекрысы бесшумно вынырнули из кустов вокруг дворца и бурой стеной стали между бойцами и их снаряжением.

– Теперь ты сложишь оружие и выбросишь на фиг обмундирование,– сказал Гриф командиру.– И можешь войти сюда. Поговорим.

Хотя... разговора не получилось.

Командир сообщил свое имя и звание, то, что до недавнего времени служил в Патруле и что после разгрома Патруля он и остатки его отряда были отправлены на учебную базу – «...не знаю, где именно, честно, не знаю, туда и оттуда везли запечатанными...» – меньше двенадцати часов назад переброшены к морю, восемь часов назад погрузились в рыбу. Пакет с приказом вскрыл двадцать минут назад. Все.

И командир не врал, Гриф это чувствовал, как обычно чувствовал ложь в голосе собеседника.

Задача у ребят была простая – убить Грифа. Захватить его снаряжение, в первую очередь «блеск». Если не будет Грифа – изъять или убить девушку.

Даже о том, что его было приказано убить, Гриф выслушал молча, но, когда была упомянута Маша, свободный агент вдруг почувствовал, что в груди возникла саднящая пустота.

– Тогда так,– сказал Гриф.– Оружие с собой не берете. Из снаряжения – зажигалки, медпакеты, продукты, воду и посуду. Одежду, естественно. Термопакеты. Один нож на всех. Идете по трассе вдоль побережья. С машиной помочь не могу – извините. Идти вам до Керченского пролива в сопровождении чужекрыс. График движения – с восьми до тринадцати ноль-ноль. Привал – до пятнадцати ноль-ноль. Затем снова движение до восемнадцати ровно. Если выбьетесь из графика – вас сожрут крысы. Если измените маршрут – вас сожрут крысы. Если попытаетесь вернуться – вас сожрут крысы. Если попытаетесь разделиться...

– Нас сожрут крысы,– сказал командир.

– Молодец, понял правильно. Если закончится жратва – можете кушать чужекрыс. Они возражать не будут, мясо вкусное, но, если забьете больше, чем съедите, вас... что сделают?

– Сожрут.

– Молодец. Когда доберетесь до пролива, сообразишь, как сигнализировать своим?

Командир промолчал.

– Хорошо, можешь взять комплект сигнальных ракет,– разрешил Гриф.– Даю вам полчаса на похороны погибших, помощь раненым и сборы. Время пошло...

Гриф сидел в кресле на крыльце, укутавшись в плед, и смотрел, как группа уходит.

Нужно было встать и идти за Машей, но Гриф не мог заставить себя подняться. Не было сил.

Хотя чего ему жаловаться – он все сделал по-своему. Не было убийства – была схватка, в которой он победил.

Но все равно были смерти.

У него не было выбора. У него снова не было выбора.

Это очень неприятное чувство, когда нет выбора.

Вот сейчас он пойдет за Машей, которая ждет в пещере, станет отвечать на ее вопросы: что это за пещера, как она туда попала, что это за кольцо.

Он сможет ответить на вопрос «что это?», но не сможет, даже если захочет, ответить, как это устроено и откуда взялось.

А потом придется объяснять Маше, что тут произошло, почему кто-то разрушил парк, повредил замок.

Что говорить? «Понимаешь, Маша, это кто-то решил убить меня, а если бы меня не оказалось дома, то тебя... Или забрать тебя с собой, что все равно было бы равносильно смерти». Так?

Гриф встал с кресла, спустился по ступеням до того места, где когда-то, этим утром, меньше часа назад, начинался нижний парк.

Двинулся к морю, обходя воронки и камни.

Здесь стояла скамейка, на которой Маша любила сидеть с книгой. Нет, Маша все еще любит здесь сидеть, но самой скамейки нет...

Путаница какая-то получается.

Гриф спустился к морю. Поднял воротник куртки. Посмотрел на свою руку.

Вот если бы так, как зажила рука, можно было заживить и все это – берег, нижний парк, комнаты замка...