Четвертая гоблиниха мячиком соскочила с планшира песчаного судна, в один прыжок преодолела разделяющее нас расстояние и мелко затрясла мою руку обеими ладошками, ухватив быстро и цепко, словно боясь, что я отдерну пальцы.

— Фанни, хай-сэр! — столь же прыгуче представилась она и так же моментально отскочила. Рас смотреть, в чем щеголяла стремительная зеленявка, на такой скорости не удалось. Что-то кожаное, в пестрой чешуе и ярких перьях — вот и все, что получилось заметить. На цизальтинский манер, похоже, в духе пламенных скво Союза Племен. Да и вооружена она была чем-то соответствующим — отточенной лопаткой вроде тех, какими цизальтинки отдирают от стенок тандыра традиционную пиццу или лазанью.

— Сольвейг, к услугам вашей милости. — Очередная соратница Полмачты Блоссома вполне со шла бы за горничную из хорошего купеческого дома. Что по росту — почти с полного халфлинга, — что по обхождению, что по пристрастию к кружевным фартучкам и оборочкам. Как ей удается посреди пустыни держать в порядке всю эту домашнюю роскошь, понять было трудно. Не иначе без хорошего сохраняющего заклятия не обошлось. Или аккуратностью пятая гоблиниха тоже не уступает хорошей экономке?

На ту же склонность к чистой работе указывал и большой ампутационный нож, приспособленный вместо тесака на боку, в ножнах из змеиной кожи. Может, оно и к лучшему, что гоблиних не нанимают домашней прислугой…

— Лайла, лай-ла… — Поначалу я даже не понял, представляется вновь подошедшая или на редкость фальшиво распевает, пританцовывая и отступая в такт словам сложным шагом то в одну, то в другую сторону. — Рада те видети, господин уже славный, нас в себя почтить пожалуйста…

Что она имела в виду сей тирадой, сразу понять было непросто. Слова шестой гоблинихи складывались в речь затейливо, нелепо и без видимого смысла. Вообще, в противоположность предшественнице, эта зеленявка являла собой одну сплошную беспорядочность, овеществленную каждой чертой и повадкой. По-видимому, самой ей казалось, что это придает ей некое артистическое свойство. Во всяком случае, мягкий берет и не менее мешковатый балахон, кое-как подвязанный толстой веревкой, вызывали ассоциации с обликом жреца искусств, а никак не Победивших Богов. Да и затейливой работы дата с обломанным кончиком, стершейся позолотой гарды и выковырянными из нее камнями придавала зеленокожей вид более претенциозный, чем значительный.

Последнюю, седьмую гоблиниху пришлось подождать. Если я верно понял принцип именования боевых подруг Блоссома, эту должны звать Сибил. Или, пуще того, Сирень…

Наконец столпившиеся передо мной верные соратницы песчаного шкипера расступились, пропуская товарку. Что примечательно, в отличие от остальных, одетую почти по-мужски — в штаны и жилетку. Но облик ее определяло не это, даже не бандана с кокетливой эгреткой в узле над одним ухом и пиратская серьга кольцом в другом, — а рукоять рейнджерского стреломета, выглядывающая из-за правого плеча.

Солидная машина, вроде моей офицерской модели, только нижних стволов на пару меньше и отделка не слишком, а так почти с эльфийский шестиствольник и бьет столь же сильно. Двойные ремни крест-накрест, проклепанные через каждый дюйм, набиты запасными стрелами и еще какими-то штуковинами наподобие сосисок в вощеной бумаге. Но не полицейскими резинками, это уж точно. Скорей что-то вроде малокалиберного файрболла. А вот надсеченных игл нигде не наблюдалось, что лишь подтвердило мои прежние выводы.

— Сигурни, — пискнула крутая зеленявка, неловко ткнув ладонь дощечкой, и, совсем уж стушевавшись, добавила: — Вроде как…

Голосишко у нее оказался совершенно не под стать внешности.

— Вот и познакомились! — завершил церемонию представления Полмачты. — Доверять им можно, как мне самому. Девки ответственные и бывалые, в случае чего не подведут!

Видно, у песчаного лиса уже не было сил молча наслаждаться происходящим. Ничего, я отыграюсь, когда к причалу подойдут женушки и Пемси. Сам вволю полюбуюсь на физиономии обеих сторон в процессе знакомства. Святое правило любого балагана — позабавились над тобой, позабавься над следующим. А у Блоссома с экипажем, похоже, балаган неплохо отработан. Зато хотя бы не злой, в отличие от многих анарисских забав.

Как погляжу, на ближней окраине Девственной Пустыни пугать горазды, а наезжать всерьез особых охотников нет. Будем надеяться, что за Ветровой Стеной их сыщется не больше. А с другой стороны, может, это оттого что за реальный наезд и отвечать принято по всей программе? Ладно, скоро выяснится…

Жены, компаньонка и по-вчерашнему длинная череда носильщиков с нашим багажом не заставили себя ждать. Не возьмусь сказать, кто на кого произвел большее впечатление — они сами на гоблиних или зеленокожие на двух высокородных и городскую оторву. Мы с Блоссомом замерли, похоже, в равной степени предвкушая столкновение двух противонаправленных действ. Еще немного — ставки бы делать начали, каждый на своих актрис, как в Академическом Балагане Хтангской династии…

Увы, назревающую церемонию взаимного знакомства женской части нашей экспедиции смазало явление совершенно нежданного персонажа. Размашистой походкой, вертя головой, как крикун на редакционном насесте, к стоянке пескобуеров Полмачты Блоссома подвалил какой-то смазливый типчик человеческой крови.

— Эй, есть кто?! — Замечать, кто и что у него прямо под задранным носом, пришелец решительно отказывался. — Эй, вы!!! Где все?

Одет сей деятель был почти с той же нелепой претензией, что и Лайла, но намного богаче. Точнее, сами по себе все части его костюма и снаряжения были добротны и щеголеваты, вот только вместе как-то не складывались, а будучи сведены силой, производили то же гоблинское впечатление. Вдобавок части эти оказались нахватаны вперемешку из анарисской городской моды и местной пустынной с закосом под хисахскую. Да еще призваны скрывать намечавшуюся полноту носителя, смотревшегося оттого по-балаганному ряженым. Словно для пиесы о принце хисахском — не хватает только характерно-бурого грима простака или рисованной серой полумаски мелкого приспешника.

Понятно, незваный гость был о своей особе несравненно более высокого мнения. Если судить по взгляду, которым он, заметив наконец, окинул нас с санд-шкипером и Пемси с гоблинихами, приписывал себе он никак не менее чем визирское достоинство. Только на Хирре всепобеждающая значительность во взоре сменилась не менее всеобъемлющим подобострастием.

А уж Келла заставила разбавить все вышеперечисленное еще и невероятным изумлением. Судя по всему, о существовании на свете Древнейшей Крови пришелец даже не догадывался. Наличие в природе не Дневных или Ночных, а каких-то еще, совсем третьих эльфов повергло его в обвальный ступор.

На миг я ощутил легкое сочувствие к незадачливому чванливцу — в свое время знакомство с Древнейшими обошлось мне немногим легче. Но я-то хотя бы заранее знал о том, что они существуют б природе!

Вывести его из остолбенения взял на себя труд лично Полмачты, представившись не в пример суше, чем мне:

— Санд-шкипер Блоссом, к услугам уважаемого негоцианта. Чем обязан?