— Нет, повод, — теперь уже Херд перебил своего старшего собрата, изо всех сил пытаясь не показать закипавшего внутри раздражения. — Он совершил более великие деяния, чем любой человек, любой король и отец-на…

— Довольно! — воскликнул Фио Бурэй и рассмеялся. — Сдаюсь, мой дорогой аббат Браумин!

Его тон и дружеское обращение застали Браумина Херда врасплох, он никак не ожидал от магистра Бурэя столь необычного поворота их беседы.

— В таком случае, вы не можете обвинять Джилсепони, если ее сердце не принимает ухаживаний другого мужчины, пусть даже он и правит Хонсе-Биром.

Кивнув, Бурэй улыбнулся, после чего тяжело вздохнул.

— Вы правы, — печально согласился он, — однако для королевства будет лучше, если баронесса Джилсепони все же отыщет в своем сердце уголок для короля Дануба.

Настоятель Браумин с любопытством смотрел на магистра.

— Джилсепони поддерживает церковь Абеля, — пояснил Фио Бурэй. — А в нынешнее время процветания и спокойствия упрочение связей между церковью и государством может принести только благо.

Только бы не обнаружить перед гостем своих сомнений, думал Браумин Херд. Он знал Бурэя в течение многих лет. Несомненно, магистр, как и многие абеликанские братья, принял откровение завета Эвелина, изменившее ход жизни в лучшую сторону. Однако Бурэй так и остался своекорыстным человеком. Его честолюбие не исчезло, и он был полон решимости занять в свое время место отца-настоятеля абеликанского ордена. Куда он гнет? Неужели приезд Фио Бурэя в Палмарис и его похвальные отзывы о Джилсепони и об открывающейся для нее возможности стать королевой не более чем попытка склонить Браумина на свою сторону? Однорукий магистр, догадывался Херд, знал, что, когда настанет время выбирать нового отца-настоятеля, магистры Сент-Прешес — Кастинагис, Виссенти и Талюмус — поддержат выбор, сделанный самим Браумином.

— Возможно, весной, — произнес он после некоторого молчания, и непонятное замечание Херда вызвало недоуменный взгляд его собеседника.

— Я хотел сказать, возможно, весной будущего года Джилсепони сократит наконец расстояние, разделяющее ее и короля Дануба, — пояснил Браумин. — Она согласилась следующим летом отправиться в Урсал. Скорее всего, это будет первым шагом на ее пути к трону.

Магистр Бурэй откинулся на спинку стула и тщательно обдумал услышанное.

— Вы считаете, если король сделает ей предложение, баронесса Джилсепони его примет?

Браумин пожал плечами.

— Я не берусь утверждать, будто знаю, что у Джилсепони на сердце, — ответил он. — Могу лишь сказать, что она продолжает любить Элбрайна и после его смерти. Я искренне восхищаюсь терпением и упорством короля Дануба. Думаю, баронессу эти качества тоже привлекают. Быть может, она найдет в своем сердце место и для короля. А может, этого не случится.

— Похоже, вы не отдаете предпочтения ни одному из возможных решений баронессы, — подытожил Бурэй.

Настоятель Сент-Прешес только пожал плечами, ибо, откровенно говоря, так оно и было. Он с симпатией относился к королю Данубу и уважал его ненавязчивое и терпеливое ожидание ответа Джилсепони. Король позволял ей самой определять ход развития их отношений, хотя с легкостью мог бы проявить здесь собственную волю. Но Браумину, который и после смерти Элбрайна оставался безоговорочно верен дружбе с ним, в возможном сближении Джилсепони с Данубом иногда виделось предательство по отношению к своему покойному другу, и ему было трудно побороть это ощущение — пусть и не совсем справедливое.

Тонкие пальцы Фио Бурэя с безукоризненно ухоженными ногтями нервно пощипывали острый подбородок.

— Думаю, есть способ, посредством которого мы могли бы достичь желаемых перемен вне зависимости от того, какое решение примет баронесса, — наконец произнес он.

Настоятель Браумин и не думал скрывать своего недоверия к подобным замыслам, равно как и к источнику, из которого они исходили.

— Как свидетельствуют очевидцы, король Дануб сейчас находится в прекрасном настроении, — пояснил магистр. — Возможно, нам удалось бы убедить его согласиться на небольшие изменения в управленческой иерархии Палмариса.

— Какие именно?

— Что вы скажете насчет вторичного появления в Палмарисе епископства? — осведомился Бурэй. — Но предложить на пост епископа кандидатуру, которая куда в большей степени удовлетворила бы короля Дануба, нежели Маркало Де'Уннеро.

Если бы Фио Бурэй сейчас встал и, обойдя вокруг столика, ударил аббата Браумина по лицу, наверное, даже это ошеломило бы его меньше.

— Когда король находится в обществе Джилсепони, его прекрасное настроение кажется вполне естественным, — сказал Херд. — Но это не значит, что он позабыл мрачные дни правления епископа Де'Уннеро! У короля Дануба прекрасная память. Даже если бы вам удалось уговорить его вновь учредить епископство в Палмарисе, я ни за что не согласился бы занять этот пост. Нет, дорогой брат, обязанности настоятеля Сент-Прешес и так достаточно тяжелы, чтобы взваливать на свои плечи еще и светское правление.

По лицу его собеседника скользнула усмешка.

— Вы? — переспросил он. — Король Дануб едва ли согласился бы сделать вас епископом, да и церковь тоже, хотя вы прекрасно справляетесь со своими обязанностями.

Нет, дорогой брат Браумин, сообразно моему замыслу, нынешний настоятель Сент-Прешес должен был бы временно занять другое место. Только тогда епископство в Палмарисе станет возможным.

Слова Бурэя более встревожили, нежели заинтриговали Браумина, однако он воздержался от возражений и продолжал внимательно слушать однорукого магистра.

— Вскоре нам предстоит освятить часовню Эвелина, — продолжал тот. — Конечно, это не монастырь, но и население Кертинеллы пока не так невелико, а для возведения монастырских стен требуется время. Однако никто не сомневается, что Эвелин совсем скоро будет причислен к лику святых; похоже, теперь осталось лишь соблюсти необходимые формальности. А скромная часовня достаточно быстро станет частью будущего монастыря, который, без сомнения, вскоре сделается одним из важнейших в нашем ордене. Он станет воротами на север; ведь и по сей день немало людей желают совершить паломничество к горе Аида, дабы поцеловать нетленную руку Эвелина Десбриса.

— Итак, вы предлагаете мне оставить Сент-Прешес и стать священником часовни Эвелина? — недоверчиво спросил Браумин.

— Это было бы самым разумным решением, — без колебаний ответил Бурэй.

Он резко повернулся на стуле, отчего пустой левый рукав сутаны покачнулся.

— Будет лучше, если именно вы станете первым священником этой часовни. Ведь вы раньше, чем кто-либо из священнослужителей, отдали свое сердце Эвелину Десбрису. И кому, как не вам, способствовать в дальнейшем превращению часовни в монастырь?

Какая-то часть существа Браумина Херда с радостью внимала словам однорукого магистра. Для него и в самом деле было бы честью видеть, как восходит к славе монастырь, воздвигаемый в честь геройски погибшего Эвелина. По правде говоря, его уже давно тяготили обязанности настоятеля аббатства, стоявшего в центре большого, шумного города, — вся эта череда свадеб, похорон и иных обрядов. Кертинелла обещала желанный отдых. Меньший круг обязанностей вовсе не означал понижения в звании. Его пребывание на посту священника продолжалось бы некоторое время, гарантируя достаточно скорое возвращение в Сент-Прешес.