— Гера, я должна действительно побыстрее добраться домой, — потирая руки, словно они озябли, тихо попросила Лита. Она почувствовала себя разбитой, куда-то улетучилось легкое, радостное впечатление от поездки. — Попроси, пожалуйста, отвезти меня.

Мартов заметил, что его спутница переменилась в лице. Мысленно он связал это с пронизывающим взглядом Стебловой. Этого еще не хватало. Он помог Лите сесть в машину.

— Не стану провожать тебя, как положено, до порога. Твое появление само по себе в этот час будет неожиданностью. Остальные сюрпризы растянем на ближайшие сорок восемь часов примерно. Идет?

— Хорошо.

— Я позвоню завтра часов в пять вечера. Если ты не передумаешь, то в воскресенье приеду свататься, — целуя Литу в щеку, прошептал Мартов. — В любом случае раньше завтрашнего вечера звонить не стану. Тебе придется провести целые сутки даже без моего голоса. Ты готова, милая моя?

— Это меня не пугает. Ты со мной, здесь, — Лита прижала ладонь к левой груди. — До встречи. До свидания всем. — Короткий нежный поцелуй перед отъездом. Медленно поднялось тонированное стекло, Лита оглянулась. Все мужчины доброжелательно смотрели ей вслед. Елены на крыльце уже не было — ей было невыносимо созерцать зарождающуюся идиллию. Стеблова чувствовала, что планы рушатся, что она навсегда выбывает из вереницы претенденток на звание Мадам Мартова. И почему ее это так тревожит? Справедливости ради надо признать, что ничего такого не могло и в голову прийти ее хозяину. Кто она? Кухарка, прачка, уборщица — даже этого она скоро лишится. Елена Васильевна представила себе, как получит на руки рекомендательные письма и адрес нового хозяина. В мире богатых и всесильных ее место на кухне. Пройдя большую часть жизненного пути, она рисковала остаться ни с чем. Кажущаяся причастность к чему-то важному — липа, блеф, плод ее фантазии. Арбайтен, дорогуша. На душе у Стебловой стало совсем паршиво. Она позволила себе то, чего не делала никогда. Достала из бара бутылку коньяка и прямо из горлышка сделала несколько глотков. Внутри разлился приятный жар. Когда она оглянулась на шум, в дверях стоял ошарашенный Мартов. Никак не прокомментировав увиденное, он сказал:

— Я приму ванну. Проверьте автоответчик, его вчера должны были включить, и отберите наиболее важную информацию. Ужин часам к девяти, самый легкий. Спасибо, — и закрыл за собой дверь. Он не нашел в себе сил говорить с нею как всегда. Ее настроение ясно читалось на расстроенном, отрешенном лице. Георгий удивлялся тому, что за столько лет не сумел разглядеть ее наполеоновских планов. Вот попался! Надо что-то решать или подождать, пока улягутся страсти в ее душе. Не натворит ли она глупостей? Теперь наверняка затаится. Чего ожидать? Поднявшись в ванную, Георгий стал набирать воду. В голове роились детективные сюжеты с отравлением Литы, несчастными случаями. Одолевала разная криминальная чушь. Погрузившись в ароматную воду, Мартов закрыл глаза. Убить не убьет, но нервишки точно пощекочет. Она женщина скрытная, непредсказуемая. Вот ведь как получается: она в мыслях давно его в кровать затащила. А у него Стеблова и секс сочетаются, как горькое со сладким. Получай перемены, седая голова. Мысли прочь, нужно расслабиться, а с женскими обидами будем разбираться после. Воображение рисовало Мартову улыбающееся лицо Литы. Это видение он не хотел прогонять. Мужское начало настойчиво напомнило, что он хочет ее. Их наслаждению не будет конца. Он заставит ее трепетать, кричать в его объятиях. Когда же наступит день обладания? Мартов поймал себя на мысли, что думает о женщине в то время, когда причиной его прерванного отпуска стали неприятности на работе. Чувства возобладали над бизнесом. «Становлюсь старым, сентиментальным», — Георгий щелкнул языком и улыбнулся. Он представил, как скоро рядом с ним в этой огромной ванне будет плескаться красавица-жена. Прохладная пена будет скользить по ее плечам, рукам, шее, груди, то прикрывая, то обнажая принадлежащее только ему тело. «Лита-Аэлита, я так хочу прикоснуться к тебе, обладать телом и душой. А чего на самом деле хочешь ты?» Мартов сделал воду погорячее и вновь попытался ни о чем не думать. Увы! Образ смеющейся блондинки не оставлял его воображения.

— Ты и блаженство, и безнадежность! — безмолвно зашевелились его губы.

Лита сидела в кресле, напротив, на диване, устроились родители. Сегодня была пятница, и они случайно не уехали на выходные на дачу. Внеурочное появление Литы удивило их. Конечно, обрадовались, соскучились. Но девочке надо было хорошенько отдохнуть, ведь столько всего свалилось на ее голову. Всего пару дней назад перестал названивать Скользнев. Владимир Петрович каждый раз объяснял ему, чтобы он оставил их в покое. Но тот не унимался, грозил покончить с собой. Этого Литочке они решили не говорить. Потом звонила его мать, плакала, умоляла дать его сыну возможность в последний раз поговорить с их дочкой. Кира Сергеевна по-матерински понимала ее муки, но благополучие единственной дочери в данном случае волновало больше. Пребывание Литы в доме этого мужчины в качестве сожительницы больно ранило родителей. Ни обязательств, ни детей, только прожигание времени и каждодневное разочарование. Нелегко им было наблюдать за этим. Отец не сказал ни слова, но Кира Сергеевна много раз просила дочь пересмотреть свою жизнь. Теперь, когда терпение Литы лопнуло, мать приветствовала их разрыв. Она не могла поверить, что Литы с ее чувствительной натурой хватило так надолго. То, как она жила последние три года, убивало, изнашивало, трепало нервы. Наверное, Богу было угодно, чтобы их дочь прошла такие испытания.

— Что так рано, доченька? Море надоело, что ли? Загорела, посвежела.

— Дело не в этом, — загадочно улыбнулась Лита.

Богдановы переглянулись. Напряжение почувствовалось в позе Киры Сергеевны. Она то и дело разглаживала полы ярко-бирюзового халата, переводя взгляд с дочери на мужа и обратно. Светло-русые волосы собраны в аккуратный узел на затылке, слишком прямая спина. Владимир Петрович выглядит спокойным, но внутри у него все сжалось. Таблетка валидола под язык не помешала бы, но надо держать марку.

— Дело в том, что, во-первых, я решила оставить работу. Мой комплекс Гиппократа удовлетворен. Дальнейшая деятельность в этом направлении убьет меня. Слишком я жалостливая, для того чтобы работать там, где хозяйничают люди в белых халатах и старуха с косой. Не могу каждый день видеть смерть, не могу оставаться к этому равнодушной. Считайте меня слюнтяйкой, но это выше моих сил.

— Никто тебя не осуждает, девочка, — неторопливо заговорил отец, воспользовавшись паузой. — Есть другие области применения твоих знаний. Мы с мамой давно предлагали тебе поменять профиль работы. Очень хорошо, что ты наконец решилась. Что же во-вторых?

— Может, с этого нужно было начинать, — Лита почувствовала, что краснеет, но оттягивать разговор не хотела. Душ придал ей бодрости, а часы монотонно приближали момент появления в доме Мартова. — Я познакомилась с замечательным человеком и собираюсь выйти за него замуж. Отдавая дань традициям, он хочет познакомиться с вами. Свататься придет, короче говоря. Если вы не против.

Кира Сергеевна медленно оперлась о спинку дивана, отец многозначительно поднял густые брови.