– Если этому Барри Ройфе свезет открыть еще какой-нибудь сенсационный недуг, что будет? Его назовут Ройфе-2?

– Хорошенькое везение.

Наоми отвлеклась, левой рукой набирала на айпаде, правой – на клавиатуре “Эйра”, то читала интернет, то просматривала сыпавшиеся в айфон прелюбопытные эсэмэски. Самая любопытная: “Привет из Токио, Наоми. Вот электронный адрес, который ты просила: [email protected]. Перезвони”. На аватаре в пузырьке с сообщением было фото симпатичной молодой японки в антикварной картинной раме, на нижней рейке – трехмерная латунная табличка с надписью “Ваша Юки”.

Натан и сам отвлекся, вступив в воображаемый диалог с доктором Ройфе: “Если ваши исследования социально значимы, вам ведь должны выделять гранты, не так ли, доктор?”

– Это и есть твоя задумка? “Ройфе-2: возвращение”?

Вообще-то Наоми не была жесткой – только если защищалась, но, поглощенная интернетом, могла по рассеянности сказать что-нибудь обидное. Однако Натан уже не ее убеждал, а Ройфе.

– Но это же отличная задумка! Столько всего можно затронуть – славу врача и все, что ей сопутствует, систему выдачи грантов на медицинские исследования, ограничение свободы вероисповедания и так далее. Каково это, когда твое имя становится названием всем известной болезни и пугает больше, чем тот же Крейтцфельдт? Какому человеку нужна подобная слава? И расстроится ли он, когда найдут лекарство и его имя исчезнет с передовиц?

– Что ж, и правда может сработать. Думаешь, правда будет сенсация? Уже нашел, куда пристроить?

– Нет, это специальный материал. Сделаю за свой счет. Но тянет на “Нью-Йоркер”, а? В “Медицинскую хронику”?

– Тебя послушать, так всем твоим статьям только там и место.

– На сей раз будет нечто особенное.

– Будоражит тебя эта тема.

– Точно. Еще как.

Вдохновившись сообщением Юки, Наоми бросила Ройфе и откопала еще несколько сомнительных сайтов, посвященных убийству Аростеги, кишевших вирусами и ложными ссылками на русские и китайские ресурсы. Сами интернет-страницы были будто заражены смертельно опасной болезнью, но это казалось правильным, даже как-то успокаивало. Айпад Наоми (она прозвала его Чумазый), будто бы считав ее мысли через кончики пальцев, которыми она прикасалась к сенсорному экрану, выбросил крупный план отрезанной головы Селестины – она лежала в маленьком холодильнике на кухне Аростеги.

– Господи, – простонала Наоми. – Боже. Наткнулась на еще одну жуткую страничку с Аростеги. По-моему, снимал убийца. Судмедэкспертов в кадре нет. Кто же это запостил? Кину тебе ссылку.

Натан встал, потянулся. По залу ожидания прокатился голос диспетчера – объявляли посадку. Рейс был не его, но Натан нарочно отнял трубку от уха, чтобы динамики телефона поймали металлический, искаженный помехами голос – для правдоподобия. От этих болезненных разговоров и ему уже стало не по себе.

– Взгляну, как долечу до Торонто. Пора, мой рейс объявили. Не раскисай. Я тебя обожаю.

– Je t’adore aussi[10].

Наоми нажала красную кнопку “завершить звонок” и немедленно перенеслась обратно в квартиру Аростеги.

В Форест-Хилл-Виллидж, в центре Торонто, у входа в ресторан “Дилижанс”, захудалую кафешку с вывеской в форме запряженной четверкой кареты, Натан вылез из такси мятно-тыквенного цвета. Мимо прошаркали старики с ходунками, девчонки в серо-бордовой форме из соседней школы, носившей имя епископа Корнуоллского, зашли в кафе, потом вышли. Убрав подальше фотоаппарат и прочие устройства, способные снимать и записывать, Натан прошел в двойные двери и остановился перед антикварным кассовым аппаратом – медь с чеканным узором, маркированные цветом клавиши со стеклянным верхом, основание из дерева и мрамора.

По лестнице в глубине помещения медленно поднялся мужчина – такой же ветхий, как старички-покупатели, и подошел к Натану.

– Что вам угодно? – Он шлепнул книжечку с бланками заказа на стол рядом с роскошной кассой, ударил по оранжевой клавише “Нулевой чек”. Кассовый ящик открылся, мелодично звякнул колокольчик.

– Могу я видеть доктора Ройфе?

Мужчина – не то хозяин, не то управляющий, – скривив губы, презрительно усмехнулся, не глядя на Натана, откинул зажим для купюр, утяжеленный металлическим грузом, и принялся перебирать банкноты в одном из отделений ящика.

– А по-вашему, тут медицинский кабинет?

– Мы должны были встретиться здесь c доктором Барри Ройфе, – простодушно признался Натан, – но я его что-то не вижу.

– Ну значит, вы слепой, – мужчина по-прежнему не поднимал глаз, зато уставил вверх указательный палец.

– Палец я вижу, – возразил Натан.

Старик опустил палец и указал на незаметный столик в глубине кафе, за которым сидел длинный худощавый мужчина с седой головой, на носу – большие старомодные очки в пластмассовой оправе. На нем была шерстяная кофта, светлые брюки и соломенная шляпа.

– Стало быть, я ошибся. Кое-что вы таки видите.

– Благодарю вас.

Натан подошел к столику, постоял, наблюдая, как Ройфе, уставившись в тарелку и не замечая его, с трудом разжевывает свиную отбивную – всего их было три. Слегка покачиваясь из стороны в сторону, Натан разглядывал доктора. Он, само собой, уже успел просмотреть записи лекций, интервью, новостные сюжеты о Ройфе, даже почитал, его весьма серьезные, без тени юмора научные публикации, которые обычно сопровождались фотографиями Ройфе-выпускника. Он окончил медфак Торонтского университета в 1957-м. Однако Натан не узнал его: поникшие плечи, огромные бифокальные очки, искажавшие его лицо, и эта несусветная шляпа… Наконец доктор поднял голову, глаза его за стеклами очков казались размытыми, сами очки на рябом багровом носу съехали набок. Ройфе выглядел озадаченным. Чего этот юноша все стоит тут? Официант, что ли?

– Доктор Ройфе? Я Натан Мэт. Спасибо, что согласились со мной встретиться.

Короткая заминка, ожидание ответа – как раньше, бывало, когда звонишь за океан, а затем тонкие губы доктора тронула улыбка.

– Ах да. Присаживайтесь, присаживайтесь. Решил съесть парочку отбивных. Жестковаты, но мне как раз нужно упражняться.

Ройфе подвигал челюстью туда-сюда, но получилось не смешно, скорее нелепо. Натан протиснулся за столик, сел и даже через джинсы почувствовал, какая жесткая, изрубцованная под ним скамья.

– Хотите чего-нибудь?

– Нет, благодарю, – сказал Натан. – Надеюсь, я не отвлекаю вас от пациентов.

– Да нет. Надо же человеку и поесть когда-нибудь, верно? К тому же я почти отошел от дел. Так, практикую иногда. Чтобы не терять форму. Я, знаете ли, стал в некотором роде исследователем. Экспериментатором. Объясните-ка мне еще раз, зачем я вам понадобился.