Я оперлась на свои треккинговые палки и задумчиво смотрела им обоим вслед. До сегодняшнего момента Маршрут тихоокеанского хребта был для меня не более чем веселой игрой и завораживающей идеей. Три месяца подряд я занималась тем, что совершенствовала свое снаряжение, изучала материалы по путешествию и прорабатывала логистику всего мероприятия. Числа, даты, факты превратились на тот момент в мою реальность. Каким-то образом у меня получилось сократить число основных фактов о моем путешествии до минимума, чтобы словно мантру повторять их про себя. Несмотря на свой все еще слабый желудок и дрожащие колени, я твердила: «Протяженность Маршрута тихоокеанского хребта — четыре тысячи двести семьдесят семь километров. Сезон длится не более пяти месяцев. Таким образом, у меня есть около ста пятидесяти дней. Исключая один выходной в неделю, остается сто тридцать дней, а это тридцать два целых и девять десятых километра в день. Таким образом, на протяжении пяти месяцев мне необходимо проходить по тридцать три километра в день». Я снова и снова глубоко вдыхаю прохладный утренний воздух.

Здесь, рядом с чертой границы, все ощущается совершенно иначе, чем дома, в Германии. Там это были просто цифры на бумаге. Я вглядывалась в практически бескрайний простор, лежащий передо мной, и цифры начали обретать ужасающе отчетливое лицо. Прекрасную теорию сменила беспощадная реальность, и я была уже совсем не уверена в том, что мне это нравится.

Похоже, что с Джоном случилось то же самое, что и со мной, и в молчаливом согласии мы оттягивали неизбежный момент отправления в путешествие. Мы порылись в рюкзаках, заранее намазали кремом руки и лицо и сделали десятки фотографий у небольшого памятника Маршруту тихоокеанского хребта: пять неказистых, крашенных в белый цвет деревянных стрелок с надписью «Национальный видовой маршрут тихоокеанского хребта — Южный край» отмечали начало одной из самых длинных пеших троп в мире. Я села на самую низкую из пяти досок и браво улыбалась в камеру, пока Джон фотографировал меня со всех сторон.

Когда я в конце концов посмотрела фотографии, сделанные на мою камеру, то увидела там совершенно другого человека: вот я стою, в новых черных кроссовках, в абсолютно чистых бежевых туристических штанах и темно-синей куртке. Вокруг шеи у меня обмотана желтая бандана, а на голове — бейсболка. Только по полностью загруженному черному рюкзаку и треккинговым палкам можно понять, что я — пеший турист. Так или иначе, я со всем своим «с иголочки» новым снаряжением выглядела совершенно несуразно. Джон закурил рядом со мной уже третью сигарету и все же выглядел еще более несуразно, чем я.

Приближающийся автомобиль спас нас от угрожающего момента выхода. Из автомобиля вышла парочка американцев в абсолютно чистой одежде, возрастом около двадцати лет, в сопровождении родителей.

«Что, тоже хотите пойти по Маршруту тихоокеанского хребта?» — спросил Джон вновь прибывших.

Лица молодой пары светились от счастья. «Да, но только по части, находящейся в Калифорнии. После этого нам нужно вернуться в колледж». Родители сопроводили их только сюда и, гордо выпятив грудь, спросили: «Не могли бы вы сделать фотографию для нашего семейного альбома?»

Джон взял камеру, занял нужную позицию и попросил семью улыбнуться. «А теперь скажите: „Секс!“» — попросил он их вежливо. Четыре лица перекосились от его «солнечного» британского юмора. Вместо широкой ухмылки на этих четырех лицах показалась замученная улыбка. Я еле сдержалась, чтобы не засмеяться в голос.

После того как родители уехали домой, а молодое поколение путешественников исчезло из виду на тропе, мы с Джоном все еще нерешительно стояли у границы.

«Пойдем сегодня вместе? — спросила я у него наконец. — Я имею в виду то, что ты уже слышал от других путешественников и от Роберта: на границе время от времени случается всякое — происходят инциденты с нелегальной эмиграцией, а также с контрабандой наркотиков. Идти одному может быть опасно».

Джон видел это все точно так же и потушил четвертую сигарету.

«Эти банды выходят под покровом ночи. Пойдем сегодня в кемпинг на озере Морена. Там будет столько туристов, что у нас определенно не возникнет никаких проблем».

Он встал и отряхнул штаны. После этого посмотрел на меня с грязной такой ухмылочкой и сказал: «Впрочем, с „тягачами“ и торговцами наркотиками нужно поступать так же, как если бы ты встретил медведя: нужно просто бежать, и как можно быстрее».

В смятении я встала и сказала: «Это бред. Медведи бегают куда быстрее любого человека. Ты не сможешь от него убежать».

«Именно поэтому так не пойдет, — начал объяснять Джон, сияя. — Мне нужно просто бежать быстрее тебя. Тогда медведь сожрет тебя вместо меня».

Хорошо, что мы прояснили этот момент…

Тем временем на дворе было уже семь часов. На улице стало значительно теплее. Нам уже было пора идти. Момент, который я планировала почти четыре месяца назад, наконец настал: я надела на плечи свой рюкзак и медленно ступила на тропу в сорок сантиметров шириной, которая именуется «Маршрут тихоокеанского хребта». Эта тропа станет моим домом на следующие пять месяцев. Я, все еще нерешительно, делала первые шаги. Все было непривычно: груз на спине, новая обувь, треккинговые палки.

«Джон, сколько у тебя с собой воды?» — спросила я через полчаса, осматривая окрестности на предмет хоть чего-то зеленого. Но видела я лишь пыльный кустарник.

«Четыре литра», — ответил мне Джон, шедший прямо за мной.

«Ты думаешь, что этого хватит?»

Точно такой же вопрос я задала и себе: «У меня тоже четыре литра. Должно хватить».

Следующий солидный источник воды находился в тридцати двух километрах от нас. Это был кемпинг на озере Морена. Кроме него не было никаких вариантов пополнить запасы воды, так как небольшие сезонные ручейки в это время года уже практически высохли.

«Значит, сегодня вечером, самое позднее — завтра утром мы должны быть в кемпинге», — высказал Джон неизбежную истину. Никто из нас двоих не хотел искать альтернативу. Что если мы поранимся или потеряемся? В следующие мгновения никто не проронил ни слова. Казалось, что прохладный бассейн в доме Роберта в Сан-Диего находился в нескольких световых годах от нас.

Шаг за шагом мы отдалялись от мексиканской границы и все глубже продвигались в пыльную неизвестность. Узкая тропинка стала огромной пуповиной, и я спросила себя обеспокоенно, что будет, если она просто закончится посреди ничего. Ведь здесь нет никаких указателей дороги. У низких кустов и кустарников было общее: у них есть шипы, колючки или иглы, которые безжалостно царапают или колют. Через какое-то время я была счастлива, что у меня есть защитные гетры, и по возможности старалась держаться в середине узкой тропинки.

Час за часом мы шли, а солнце беспощадно поднималось все выше и выше. От него у меня вспотел лоб. Медленно я возвращалась к реальности: «Я точно иду по Маршруту тихоокеанского хребта! Это не отпуск. Я проведу на этой тропе пять следующих месяцев». Тем временем мой желудок расслабился, мои шаги стали увереннее, и я взяла свой темп. Как и сказал Роберт Рисс — моя уверенность в себе росла с каждым шагом. Я наслаждалась непривычным ландшафтом, воздухом и даже обществом Джона. Я пришла к внутреннему спокойствию и подчинилась неизбежному: теперь мне нужно только идти, идти и идти.