Из списка, который есть в интернете, я узнала, что в этом году зарегистрировалось четыреста тридцать участников. Двести один из них хотят после этого отправиться в поход, и я — одна из них. Также в этом списке указана и национальность — таким образом я и Ульрика узнали, что в этом году в походе примут участие две девушки из Германии. Так мы друг друга и высматривали.

«Ты одна идешь? Когда ты начала?» — тут же хочет узнать Ульрика.

«Три дня назад. Мы пошли с Джоном, он из Англии. Я случайно познакомилась с ним у Роберта Рисса в Сан-Диего. Но уже на второй день он решил устроить себе выходной, и дальше мне пришлось идти одной. Вот я и пришла как раз к открытию, — собрала я в кучу всю информацию за последние дни и уже немного грустно добавила: — На самом деле я ожидала большего количества людей рядом».

Ульрика тут же начала меня успокаивать: «Не беспокойся. При таком расстоянии обязательно найдется кто-то, кто будет идти в том же темпе, что и ты. Именно поэтому большинство и идет поодиночке. Но на привалах или по вечерам, когда будешь разбивать палатку, ты всегда сможешь встретить кого-то, кто тоже идет».

«Так ты тоже идешь одна?» — поинтересовалась я.

«Нет, я иду с другом, его зовут Боб», — ответила она и показала на мускулистого широкоплечего мужчину в шортах, который разговаривал с другими проходчиками в паре метров от нас.

Вокруг нас воцарилась какая-то суета. Почти на всех участках лагеря стояло по три-четыре палатки, чтобы вместить всех участников. Палатки были разбиты, снаряжение было осмотрено, но, что было самым важным, люди здоровались друг с другом. Со всех сторон можно было услышать: Привет! Как ты? Рад снова увидеться! До этого я чувствовала себя как-то одиноко, но это только потому, что я никого не знала.

Ульрика почувствовала мою неуверенность и объяснила мне: «Большинство из них прошли по Аппалачской тропе на Восточном побережье. Вот оттуда многие друг друга и знают». Мне сразу все стало ясно.

«Ты, я так понимаю, тоже?» — спросила я удивленно.

«Конечно!» Я прониклась к ней глубоким уважением. Эта ничем не выделяющаяся маленького роста девушка тут же стала для меня буквально легендой походов.

Я, конечно же, знала про Аппалачскую тропу. Этот маршрут — старейший из маршрутов для путешествий на дальние расстояния, сокращенно называется АТ. Он идет по Восточному побережью Соединенных Штатов, от штата Джорджия до штата Мэн. Протяженность его составляет три с половиной тысячи километров. Еще пару месяцев назад я думала над тем, что идти по Аппалачской тропе вместо Маршрута тихоокеанского хребта было бы не лучшей идеей.

«Но это же безумие», — сказала я с глубоким уважением и предложила Ульрике половину сникерса, но она уверенно отказалась. Ей, очевидно, было неловко, что ею восторгаются, поэтому она быстро сменила тему.

«А у тебя уже есть кличка? — спросила она меня. — У меня, например, Самоделкина, а у моего друга Боба — Питчер». Я быстро проглатываю кусок сникерса.

«Нет, я всего пару дней в пути. И потом, я считаю, что давать людям, которые идут в поход, клички — глупо. Для меня это слишком уж загадочно».

Вообще во время подготовки к путешествию я читала, что проходчики получают в походе новое имя, прямо как новые члены монашеского ордена, которые приходят в монастырь. Настоящее имя, то есть то, что указано в документах, считается символом прошлой, «нормальной», жизни, а походная кличка — символом начала новой.

Я облизывала измазанные шоколадом пальцы, пока Ульрика, смеясь, объясняла мне: «Во-первых, у кличек есть практическое назначение. Через пару недель похода все выглядят одинаково. У людей появляется коричневый загар, огромная борода, они одеты в разорванную коричнево-зеленую одежду. И их всех зовут Джим или Билл. Через какое-то время никто никого не узнает. По кличке узнать человека легче, и звучит это яснее, чем „Джим с бородой“…»

Я смотрю на лагерь и тут же понимаю, что она права. Уже сейчас у большинства мужчин есть борода, а одежда на них действительно одинаковая. Четких различий между ними не видно.

Я с любопытством спрашиваю Ульрику: «А как же вы получили клички? Ведь вы же не сами даете себе клички, так ведь? Это ведь делают другие проходчики, да?»

«Верно, — с ухмылкой похвалила меня Ульрика. — Так вот, меня зовут Самоделкина, поскольку я сшила сама практически все наше снаряжение». Я тут же поняла это, поскольку одежда Ульрики привлекла мое внимание.

«А Питчер? Почему так?» — продолжаю выяснять я.

«В старшей школе Боб играл в бейсбол и был питчером, то есть тем, кто бросал мяч», — ответила мне Ульрика.

«Бейсбол? — переспросила я. — Я никогда в своей жизни не видела, как играют в бейсбол».

«Ну… ты ничего не потеряла, — слукавила Ульрика. — Я считаю бейсбол смертельно скучной игрой. Игра длится просто вечность, а большую часть времени игроки стоят по периметру площадки без движения». Мы заговорщицки улыбнулись друг другу.

Ульрика показала на Боба, который разговаривал с каким-то полноватым, абсолютно чисто выбритым мужчиной.

«Тот мужчина, что стоит рядом с Бобом, — Навигатор, — объяснила мне Ульрика, проследив за моим взглядом. — Он шел с нами по Аппалачской тропе два года назад».

«А почему его зовут Навигатором?» — тут же поинтересовалась я.

«Навигатор — ас в ориентировании на местности. У него как будто есть встроенный радар: он всегда заранее знает, когда нужно свернуть. В обычной жизни он гик. У него компьютерная фирма».

В течение следующих двадцати минут Ульрика объяснила мне еще некоторые клички. Часто эти клички говорили сами за себя. Высокий Пол, например, просто высокий. А Главный По Птичкам, как и ожидалось, любит наблюдать за птицами. Но не всегда все так просто, как может показаться. Кихот — это не мужчина-испанец, а хрупкая женщина из Кентукки. Лулу — это не обольстительная дама, а здоровый брутальный американец, который живет в Гонолулу… Через какое-то время у меня в голове образовалась каша, и я нервно спросила, какая кличка уготована мне.

К счастью, у меня не было времени для раздумий, так как Боб, друг и напарник Ульрики по походу, пришел и поставил на стол бумажную тарелку с половиной дюжины пончиков.

«Это остатки от утреннего „шведского стола“, организованного проходчиками прошлого года», — объясняет он нам звучным басом и приветствует меня крепким рукопожатием. «Ульрика была очень рада познакомиться с тобой, — сказал он мне. — Наконец-то нашелся хоть кто-то, с кем она сможет поговорить по-немецки. И к тому же тоже девушка. Класс!»

Они оба сразу мне понравились. Их большой опыт походов виден с первого взгляда. Ульрика достаточно небольшого роста, и своими коротко стриженными волосами, круглыми очками и плутоватой улыбочкой она немного напоминала Пумукля. На ее теле не было ни грамма лишнего жира, и она была загорелой с ног до головы. Боб был среднего роста, носил огромные очки, выданные ему по медицинской страховке, и имел заметную плешь. Он немного напоминал мне Мистера Пропера. Но больше меня впечатлила широкая поясница и мускулистый торс. У обоих — самодельная одежда необычно ярких цветов. Мы быстро разговорились. Пока мы со скоростью ветра поглощали пончики, я узнала, что они вместе уже двенадцать лет и каждый год вдвоем выбираются в подобные походы.