Влияние экономических факторов на американскую внешнюю политику резко возросло с тех пор, как честолюбивые гавайские плантаторы поняли: если их острова станут частью США, то отправлять сахар на рынки материка можно будет беспошлинно. А с течением двадцатого века индустриальные гиганты и их адвокаты вышли за пределы простого влияния на высшее руководство страны. Они сами им стали. Джон Фостер Даллес как нельзя лучше воплотил собой объединение политических и экономических интересов. Прежде чем занять пост Госсекретаря США, он десятки лет проработал на несколько самых влиятельных корпораций. Именно Даллес в 1953 году приказал совершить переворот в Иране, что должно было открыть Ближний Восток для американских нефтяных компаний. Через год Даллес распорядился свергнуть правительство Гватемалы, где националисты у власти угрожали компании «United Fruit», которую представляла его бывшая адвокатская контора.

Заработав огромную народную и политическую поддержку, американские корпорации относительно легко смогли призывать армию или Центральное разведывательное управление для защиты своих привилегий в странах, где у них возникали трудности. Вероятно, им не удалось бы столь просто это проворачивать, если бы корпорации и президенты, сотрудничавшие с ними, действовали открыто перед лицом американского народа. Американцы всегда были идеалистами. Они хотят, чтобы их страна поступала, исходя исключительно из благих намерений, и, вполне возможно, отказались бы поддерживать вмешательство в дела других стран, которое откровенно являлось защитой корпоративной власти. Есть две стратегии, дабы перевороты проводились при минимуме протестов. Порой, сохраняя истинные причины в тайне, президенты объявляли, что действуют исключительно для защиты Америки и освобождения коренного населения от гнета. А бывало, что они и вовсе просто-напросто отрицали участие США в данных операциях.

Историю госпереворотов под руководством США можно разделить на три этапа. Первой шла эра империализма, когда американцы свергали режимы более-менее открыто. Никто из людей, замешанных в низложении гавайской монархии, не пытался скрыть свое участие. Испано-американская война проходила на глазах у всего мира, и президент Тафт четко обозначил свои цели: свергнуть правительства Никарагуа и Гондураса. Да, стоявшие за этими переворотами могли не объяснять причины своих действий, но брали на себя всю ответственность.

После Второй мировой войны, когда ситуация в мировой политике стала безмерно сложнее, чем в начале столетия, американские президенты нашли новый способ свергать правительства. Уже было невозможно просто требовать, чтобы недружественные лидеры осознали мощь Америки и отступили. Аналогично оказалось нельзя и отправлять войска к чужим берегам, не думая о последствиях. Впервые в мире появилась сила, способная ограничить свободу американских действий: Советский Союз. Во время «холодной войны» прямое вмешательство Америки рисковало вызвать мгновенную реакцию СССР, возможно – разрушительную. Чтобы приспособиться к новой реальности, Штаты начали применять более тонкий метод – тайный переворот. В Ираке, Гватемале, Южном Вьетнаме и Чили инструментами для вмешательства были уже не генералы, а дипломаты и агенты разведки.

К концу двадцатого века американцам стало тяжелее организовывать перевороты – лидеры стран научились им сопротивляться. Да и сами перевороты уже оказались не нужны. Развал Советского Союза и исчезновение Советской армии означали, что Штаты больше ничто не сдерживает. То есть они могут, как в прежние времена, отправлять войска на чужие земли. Обе небольшие страны, оккупированные в восьмидесятых, Гренада и Панама, находятся в местности, которую США традиционно считают своей сферой влияния, и уже были охвачены смутой. Следующие два вторжения, в Афганистан и Ирак, оказались и масштабнее, и значимее в историческом плане. Многие американцы поддерживали операцию в Афганистане, так как считали ее адекватной реакцией на террористические группировки в стране. Меньшее, но по-прежнему достаточное количество граждан поддержало и кампанию в Ираке после того, как сообщили, что и это государство представляет собой неумолимую угрозу миру. После американского вмешательства обе страны утонули в жестокости и разрухе.

Большинство операций по смене власти своих кратковременных целей достигли. Например, до того, как ЦРУ свергло правительство Гватемалы в 1954 году, компания «United Fruit» не могла действовать там, как ей угодно; после переворота она получила такую возможность. Однако с точки зрения истории очевидно, что многие подобные кампании на самом деле ослабляли безопасность США. Американцы повергали в хаос целые регионы, создавали очаги нестабильности, которые позже, спустя годы, порождали никому и не снившиеся угрозы.

Хотя история себя не повторяет, она обожает алгоритмы и симметричные схемы. Достаточно поставить рядом все примеры переворотов под руководством Америки, и становится ясным, почему США свергают режимы в других странах и какие последствия таким образом на себя навлекают. Из этого можно извлечь ценные уроки на будущее.

На Гонолулу опустилась темнота. Двое элегантно одетых заговорщиков постучали в едва ли не самые величественные двери в городе. Человек, к которому пришли эти двое, был ключом к революции. За массивными дверями скрывался не воин и не полководец, не финансист, не политик и даже не торговец оружием. А Джон Ливитт Стивенс, представитель Госдепартамента США на Гавайях. Этой ночью он примкнул к дерзкому плану свергнуть гавайскую королеву и присоединить ее страну к Штатам.

Стивенс и господа, посетившие его вечером четырнадцатого января 1893 года, всецело осознавали серьезность своей затеи, однако понятия не имели, какую длинную тень они отбросят на историю. Они станут первыми американцами, запланировавшими и осуществившими переворот в чужой стране. Той ночью они не просто обозначили ее судьбу. Они положили начало бурному столетию переворотов, революций и вторжений при поддержке США.

Гавайи оказались посреди грандиозного столкновения между древними традициями и современностью. Неумолимо растущая сахарная индустрия разрушала этническую культуру. Несколько дюжин американских и европейских семей успешно держали под контролем и экономику, и правительство. Местные монархи стали в их руках просто марионетками.

Для элиты отлаженная система работала идеально, а вот местные жители на своей же земле превратились в мелкие сошки. Среди желавших восстановить справедливость была и королева Лилиуокалани. В тот январский день она собрала совет и сделала поразительное объявление. Королева намеревалась провозгласить новую конституцию, согласно которой право голоса будут иметь только гавайцы. Высокий имущественный ценз отменят, и неместная элита резко лишится власти.

Все четверо министров пришли в ужас. Они предупреждали королеву, что обосновавшиеся на Гавайях американцы никогда не допустят такой конституции. Но Лилиуокалани настаивала, что имеет на это полное право. Спор продолжился на повышенных тонах, и двое министров, извинившись, выскользнули из дворца. Джон Колберн, министр внутренних дел, помчался в центр города, чтобы предупредить своего давнего друга Лоррина Тёрстона, адвоката и заговорщика против короны.