Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Плач по Игорю Талькову
Я бы спел нам песню про Чистые пруды,
Но признаюсь честно, мне сейчас не до воды.
Я на меч булатный и доспехов звон
Поменял приятный старый свой аккордеон…
Война! Идет гражданская война!
* * *
Господа демократы минувшего века,
И чего вы бесились, престолу грозя,
Ведь природа не дура, и Бог не калека,
Ну а вы Его в шею, ведь так же нельзя!
Может, вам и хотелось наладить все сразу,
Только спешка нужна при охоте на блох,
А природа не может творить по приказу,
И совсем уж понятно – не может и Бог.
Господа демократы, вы знали примеры,
Когда ваши коллеги учинили террор,
Истребили цвет нации мечом Робеспьера,
И Париж по сей день отмывает позор.
Правдолюбец Радищев после той мясорубки
«Путешествие из Петербурга в Москву»
Чуть с досады ни слопал, повредился рассудком
И, ругая масонов, погрузился в тоску.
Господа демократы, поспешите воскреснуть,
Выходите на суд одураченных масс,
Пусть ответят за все Чернышевский и Герцен,
И мечтатель Белинский, и «мудрец» Карла Маркс.
ПУСТЬ ОТВЕТЯТ И ТЕ, ЧТО ПРИШЛИ ВСЛЕД ЗА НИМИ
Вышибать из народа и радость и грусть,
И свободных славян обратили рабами,
И в тюрьму превратили Великую Русь!
* * *
Я завтра снова в бой сорвусь,
Но точно знаю, что вернусь – хоть через сто веков
В страну не дураков, а гениев!
И поверженный в бою, я воскресну и спою
На первом дне рождения
Страны, вернувшейся с войны…
Убит еще один Русский человек. Убит за то, что не отрекся от России. Убит за Правду и Веру. Убит в униженной, оскорбленной, порабощенной стране, где все молчат, где одни r ослеплении ищут среди братьев новых жертв, а другие покорно ожидают своей участи. Цепочка спланированных кровавых злодеяний дотянулась до Князя Русской песни. Красный террор. Снова красный террор! Вторая революция. Закономерный исход. Тогда, в восемнадцатом и двадцатых, тоже казнили за одно лишь слово – Россия.
Говорят, Бог проклял Россию. Нет! Неправда! Бог испытывает Россию, насылая на нее орды бесов, ведя ее сквозь огни и смерчи. Игорь Тальков знал это и пел об этом. И его слово мешало тем, кто нас ставил на колени, кто всю нашу жизнь желал превратить в вечное смиренное покаяние, кто поделил нашу Родину на сферы влияния, на «зоны», кто думал, что мы уже покорены… И его убили. Но Душа его и Песни его с нами, они недосягаемы для убийц. Вечная память мученику за Святую Русь.
Юрий Петухов
Иеромонах Серафим Рус
Загробная жизнь
От редакции. Мы помещаем выдержки из теософского труда православного ученого-иеромонаха Серафима (в миру – Руса) «Душа после смерти». Подвижник жил и работал в далеком калифорнийском православном монастыре, но он, безусловно, оставался и остается неотъемлемой частью Святой Православной Руси и Русской Православной Церкви, чей животворящий Свет в настоящее время, пожалуй, единственный Источник Подлинного Духа не только на нашей убогой Земле, но и во всей Вселенной. Сразу после публикации своего провидческого труда иеромонах Серафим скончался, почил в Бозе. Это можно воспринять лишь как особую любовь к подвижнику Свыше – двери Царства Небесного распахнулись и Оно приняло душу избранного Своего. Нам же лишь дано в силу способностей наших постигать то, что хотел донести до нас в своих работах просветленный сын Церкви, труженик, аскет, мировидец. Сознание наше, чудовищно изуродованное, искалеченное насильственно привитыми чуждыми иудео-марксистскими взглядами на бытие, не сразу сможет проникнуть в мир подлинный и мир таинств. Но все же надо идти по пути из мрака и хаоса к Свету и Гармонии, не страшась козней дьявола, изгоняя его из душ своих, не прельщаясь плутнями сонмов бесов, пытающихся низвергнуть нас с пути нашего в адскую пропасть. Твердый духом сильней всех владык преисподней, ибо находится под защитой Вседержителя!
Согласно рассказам, первое, что происходит с умершим, – это то, что он выходит из тела и существует совершенно отдельно от него. Он часто способен видеть все окружающее, включая собственное мертвое тело и попытки его оживления; он ощущает, что находится в состоянии безболезненной теплоты и легкости, как если бы он «плавал»; он совершенно не в состоянии воздействовать на свое окружение речью или прикосновением, и поэтому часто ощущает большое «одиночество»; его мыслительные процессы обычно становятся намного быстрее, чем когда он был в теле.
Православного христианина ничто тут не должно удивлять, ибо описанный здесь опыт – это то, что христианам известно, как отделение души от тела в момент смерти. Для нашего времени безверия характерно, что люди редко прибегают к христианскому словарю или осознают, что это их душа отделилась от тела и теперь перелетает все это; обычно они просто бывают озадачены тем состоянием, в котором оказываются.
В раннехристианской литературе состояние души в первые минуты после смерти с такими подробностями не описывается, упор там делается всегда на более сильные переживания, которые наступают позже. Вероятно, только в наше время, когда отождествление «жизни» с «жизнью в теле» стало столь полным и убедительным, можно было бы ожидать, чтобы такое большое внимание уделялось и нескольким первым минутам, когда ожидание современного человека столь полно переворачивается вверх тормашками: смерть не есть конец, жизнь продолжается, душе открывается совершенно новое состояние!
После смерти душа очень недолго остается в первоначальном состоянии одиночества. Д-р Моуди приводит несколько случаев, когда даже перед смертью люди внезапно видели уже умерших родственников и друзей.
Этот опыт встречи с умершими друзьями и родственниками в момент смерти ни в коем случае не является новым открытием, даже среди современных