– Бабы, назад! – рявкнул полностью опомнившийся ВаляГолубев. – Не для вас там зрелище.

Женщины притормозили, некоторые из мужчин – тоже. Зрелищедействительно было не для слабонервных. Никандров, при жизни мужчина плотный,среднего роста, но коренастый и широкоплечий, не висел, а как-то стоял, какогромная кукла-марионетка, перегораживая собой тесный чуланчик щитовой. Шея егобыла прикручена жгутом к отопительной трубе, а сине-багровое лицо свывалившимся языком так страшно, что мужчины выскочили в коридор и даже отошлиподальше.

– Да, немудрено, что Ленка отрубилась. Представляешь,входишь, включаешь свет, а тут такое. Могла бы и на месте помереть от разрывасердца.

На шум прибежали сотрудники других секторов, потом начальникотдела Синицкий подошел не спеша, спросил строго, что случилось. Голубевзлорадно ответил ему, что, мол, сами посмотрите. Тот заглянул в дверь,побледнел до синевы, щеки у него обвисли, и он почти бегом бросился в свойкабинет.

– Милицию вызывайте! – крикнул ему вслед Валя.

– Ты чего это, Елистратыч, так с ним по-хамскиразговариваешь? – спросила Надежда.

– А-а, теперь куда ни посмотри, я везде крайним буду.Никандрову ключи давал, Ленку в щитовую послал, когда должен был сам сходить,да и вообще должен же кто-то виноватым быть, вот я и буду.

– А что ты действительно ключами разбрасываешься, ведь неположено же, так кто угодно может взять.

– Вот, Никандров взял и повесился. Откуда я знал, что онвешаться вздумает? Сама знаешь, у нас сейчас гибкий график ввели, можно наработу приходить с полвосьмого до десяти. Я к девяти прихожу, а Никандрову былоудобнее к полвосьмого, что ж мне его стеречь с утра? Или ему питание невключать, меня ждать, так зачем тогда вообще приходить?

– А что он в такую рань на работу приходил-то? Чем он сейчасзанимался?

– Да делал что-то свое, я не проверял. Сама знаешь, сейчасособо работу не требуют, вот он по утрам возился с чем-то своим. Для Мерзоевакакой-то заказ.

У Мерзоева было малое предприятие здесь же, в институте, ондоставал заказы, потом заключал временные трудовые соглашения с сотрудниками,которые выполняли работу, расплачивался сразу, и все были довольны.

– А чем сейчас Мерзоев занимается?

– Да охранную сигнализацию делает для банка одного и длямагазина на Невском.

Приехала милицейская бригада: женщина-врач и два парня вштатском, эксперт и опер, похожие друг на друга, только один блондин, а другой– брюнет. Всех разогнали по комнатам. Тело Никандрова отцепили от трубы,осмотрели и увезли в морг. Врач уехала, эксперт возился в щитовой, аоперативник обосновался в кабинете Синицкого и стал снимать показания ссотрудников. Первым вызвали Голубева. Он вернулся через полчаса злой как черт,присел к Надеждиному столу и нервно схватил печенье.

– Как сказал, так и вышло. Я кругом виноват. И зачем ключидавал, и почему не уследил, и что вообще у меня в секторе творится.

– Милиции-то какое дело, что в секторе творится.

– Да нет, это Синицкий уже потом мне в коридоре вставил.

Когда Валя сердился, он бывал грубоват.

– А что они там говорят, самоубийство это, точно?

– Да вроде к этому склоняются. Опер спрашивал, были ли унего какие-нибудь неприятности. Я говорю, у нас у всех одни неприятности, денегне хватает, платят мало, отсюда и неприятности. А как у него, говорит опер, создоровьем было и в семейной жизни? Я говорю, про это ничего не знаю, там, всемье, и спрашивайте. Ну, он вызовет еще теток, Полякову там, она вечно всезнает, а тебя не будут спрашивать, я сказал, что ты сегодня из отпуска первыйдень и ничего не знаешь.

– Ну спасибо, Валя, выпей еще кофейку.

Надежде было жалко Вальку: надо же, такое ЧП, теперьдействительно начальство вцепится намертво, могут и с начальников снять, ведьГолубев таки нарушил инструкцию, а с инструкциями в институте всегда былострого.

Валя Голубев был хороший человек, это признавали многие, нос начальством отношения у него не складывались. Он не любил подчиняться,заискивать и открыто презирал начальников за то, что они, за редкимисключением, ничего не соображали в инженерной работе. С начальником отделаСиницким у Вали были особенно склочные отношения, а Синицкий был, по Валиномуже выражению, мужик сволочеватый, так что теперь он воспользуется случаем иотомстит Вальке. Что его снимут с начальников сектора, Валя не боялся, ему этобыло до лампочки. Прибавка к зарплате небольшая, а забот – выше крыши. Да иназначили-то его начальником случайно, прежний начальник Яков Михайлович вышел напенсию, а никто из подходящих людей не хотел вешать себе на шею такой хомут:сектор маленький, двенадцать человек всего, в основном женщины. Начальство отбезысходности предложило должность Вале, и коллектив его уговорил.

Надежда знала Валю очень давно, больше двадцати лет, онипришли работать почти вместе, только Валя был старше ее на три года, так какперед поступлением в вуз служил на флоте. И хоть было это давно, Валя службусвою помнил очень хорошо и по каждому поводу рассказывал флотские байки, причемредко повторялся.

Обласканный Надеждой, Валя выпил еще кофейку и печенья съелполкоробки в расстроенных чувствах, а потом его опять вызвали к начальству.Надежда сидела за столом и думала грустные думы. Она вспомнила СергеяНикандрова, который хоть и работал в институте много лет, был человекомдовольно нелюдимым, ни с кем близко не сходился, никому про себя ничего нерассказывал. Надежда раньше его мало знала, так, здоровались в коридоре, а годадва назад, когда их сектор остался без начальника и его расформировали, а потомначалась всеобщая реорганизация, Надежда не долго думая попросилась в сектор кВале Голубеву, да он и сам ее давно звал, а потом и Никандров туда перешел. Асектор их старый расформировали потому, что начальник сектора Сан Саныч Лебедев,муж Надежды, уволился в связи с переходом на другую работу. Работал онначальником недолго, меньше года, и сначала Надежде ужасно не понравился. Апотом много всего случилось плохого, много пришлось им вместе пережить. Оба онис Сан Санычем были люди одинокие, дети у них взрослые, свои семьи имеют. И воттри года назад, после ноябрьских праздников, только посмотрели они друг надруга с интересом, а к Новому году уже поняли, что жить друг без друга немогут. И хоть официально они записались в ЗАГСе позже – он настоял, Надежде-тобыло все равно, – но вели отсчет своей семейной жизни с того Нового года.И вот на трехлетнюю годовщину их семейной жизни муж решил в качестве подаркасвозить ее к своим родственникам в Краков. Хотели поехать на Рождество, но выяснилось,что двоюродная сестра Сан Саныча, которая была замужем за поляком и много летжила в Кракове, уезжает на Рождество в Вену, сын ее с компанией студентов – вПариж, а свекровь восьмидесяти лет, которой сидеть бы дома и принимать гостей,собралась с группой паломников в Рим, чтобы помолиться в соборе Святого Петра иповидать папу. Ничего не поделаешь, Польша хоть и Восточная, а все-таки Европа,всюду им близко, вот и разъезжают все, кому не лень! Поэтому пришлось поехать вконце ноября, но оказалось, что так даже лучше: туристов мало, спокойнее.