Я вижу, как он приближается,

он подходит все ближе и ближе,

я хочу бежать,

но не могу,

у меня нет ни сил, ни смелости сделать это. Я чувствую насвоих губах вкус страха, и вот мы уже стоим лицом к лицу, смотрим друг другу вглаза, и каждый из нас видит ужас другого, как слезы, текущие по лицу, и тогдая понимаю, я вспоминаю,

как будто бы это мой последний шанс

коснуться Господа,

протянуть руку и почувствовать,

как Он дотронется до нее

в ответ,

как будто это последняя возможность для меня

доказать мою любовь к Нему,

разве могу я бежать?

Я остаюсь,

я припоминаю,

что Он является

в любом облике,

у Него множество лиц,

от Него может дурно пахнуть,

и в глазах может стоять угроза.

И я протягиваю вперед сумку,

вся моя храбрость куда-то улетучивается

я едва осмеливаюсь дышать,

помню только, зачем

я вышла в эту ночь

и кого хотела отыскать…

Мы стоим друг против друга,

мы одни,

мы равны,

между нами

бесшумной тенью проскользнула смерть, и вот наконец он беретсумку из моих рук, тихо шепчет «Боже, благослови» и уходит,

и когда мы возвращаемся домой,

молчаливые и торжествующие,

я снова понимаю,

что нас опять

коснулась десница Божья.

Некогда прерванная,

снова возродившаяся

мысль

о тебе —

место,

где я ищу пристанища,

твои рубцы, мои шрамы,

наследие тех, кто нас любил,

наши победы и поражения медленно

сливаются воедино,

наши жизни

соединяются,

греются в лучах зимнего

солнца,

я уже больше

не разбита на куски,

я наконец

становлюсь единым целым,

сверкающий сосуд

древней

красоты,

тайна жизни

больше не требует

разгадки,

и ты,

возлюбленный друг,

моя рука в твоей руке и мы сливаемся воедино, и жизнь

начинается снова,

песнь любви

и радости, которой нет

конца.

Стоял один из тех промозглых, туманных дней, которые вСеверной Каролине только прикидываются летними. Ветер безжалостно стегал узкуюполоску пляжа, словно мутовкой вздымая в воздух тучи песка. Девчушка в красныхшортах и белой водолазке брела вдоль берега вместе с псом, который крутилсявозле самой воды, обнюхивая выброшенные на песок водоросли.

У девчушки были коротко стриженные рыжие волосы и глазацвета янтаря. Припудренные песком волосы ее кудряшками спадали на лоб. На видей можно дать лет десять – двенадцать. Маленькая и грациозная, с длиннымихуденькими ножками, она смахивала на новорожденного жеребенка. Сновавший поберегу пес был крупным шоколадным Лабрадором. Девочка с собакой неторопливодвигалась к общественному пляжу. Из-за мерзкой погоды на берегу им невстретилось ни одной живой души. Но девочка, похоже, не замечала холода, а еепес, тявкая время от времени на бурунчики песка, лихо закручиваемые ветром, тутже забывал о них и снова подбегал к воде. Завидев краба, он отскакивал иначинал лаять как бешеный, а малышка весело хохотала. Можно не сомневаться, чтоэти двое – лучшие друзья. Но в дружбе ребенка и собаки заключалось что-тотакое, что невольно наводило на мысль об одиночестве, ставшем ужепривычным, – как будто бродить тут вдвоем было им не впервой. Девочка ссобакой долго еще брели по пляжу.

Иной раз, как и положено в июле, случались жаркие и погожиедни, однако нечасто. А потом берег снова тонул в тумане, и казалось, промозглыезимние холода вернулись вновь. Приглядевшись, можно было увидеть, как туман,придавив рыхлой массой волны, жадно облизывает арки Золотых Ворот. Иногда сберега виднелся и сам мост. Сейф-Харбор[1] находился всего втридцати пяти минутах езды к северу от Сан-Франциско. Основную часть егозанимала небольшая замкнутая община; огороженные забором домики поселка,цепочкой вытянувшись вдоль берега, прятались за песчаной дюной. Будка сторожа уворот ясно говорила о том, что посторонним тут вряд ли будут рады. Даже попастьна берег можно только из домиков, преграждавших чужакам дорогу к воде. Подругую сторону залива тянулся общественный пляж, а за ним – ряд обшарпанныхкоттеджей, настоящих хибар, тропинки от которых тоже вели к воде. В жаркиелетние дни на общественном пляже яблоку негде было упасть. Однако чаще даже онпустовал, а уж на частных пляжах и вовсе редко кто появлялся.

Девочка дошла до того конца пляжа, где начинался ряд домовпобеднее, и тут взгляд ее наткнулся на мужчину. Он устроился на складномстульчике, на мольберте перед ним стояла незаконченная акварель. Малышкаостановилась и принялась незаметно разглядывать мужчину, пока Лабрадор,взобравшись на дюну, с интересом обнюхивал кучку водорослей. Помявшись немного,девочка уселась на песок в некотором отдалении, робко наблюдая за художником.Он не заметил ее появления. А ей просто нравилось смотреть на него – что-тохорошо знакомое и привычное чувствовалось в том, как океанский ветер ерошит егокоротко стриженные темные волосы. Девочка всегда с интересом наблюдала залюдьми. Иной раз она часами смотрела на рыбаков, стараясь держаться незаметно,но не упуская ни единой мелочи. Вот и сейчас она сидела тихонько, как мышка,незаметно поглядывая на работу художника. Потом она вдруг увидела, что нахолсте появились какие-то лодки, которых на самом деле не было. Вскоре пес,соскучившись, уселся возле нее. Девочка машинально погладила его по голове,переводя взгляд с рисунка на океан и обратно.

Потом она встала и сделала несколько робких, неуверенныхшагов, устроившись у художника за спиной. Он по-прежнему не замечал ееприсутствия, но зато теперь ей стало гораздо удобнее наблюдать, как онработает. Ей очень понравились цвета, которые он выбрал для своей акварели, аеще больше понравилось то, что он написал заход солнца. Псу между тем надоелосидеть, и он закрутился возле ног хозяйки, нетерпеливо ожидая команды. Девочка,поколебавшись немного, придвинулась ближе и встала так, чтобы художник смог ееувидеть. Тут вдруг собака прыгнула вперед, и мужчина вздрогнул отнеожиданности. Только теперь, подняв глаза, он заметил стоявшую возле негодевочку. Окинув малышку удивленным взглядом, он молча вернулся к своейакварели. Спустя полчаса, повернувшись, чтобы промыть кисть в стакане с водой,он снова поднял голову и поразился, что она все так же стоит возле него инаблюдает за его работой.