Егор поёжился. Как бы ей объяснить, чтобы она поняла?

– Мам, я сказал, что не поеду в Англию, не потому, что не хочу учиться. Я просто не могу. Я слово дал.

Мама удивлённо подняла брови:

– Слово? Кому?

Егор открыл было рот, но ответить не успел. Из прихожей раздался протяжный писк домофона.

Мама молча вышла из кухни.

Лёлька сделала страшные глаза:

– Это, наверное, папа! Представляешь, что сейчас будет?

Егор раздражённо дёрнул плечом:

– Во-первых, для него ещё рано. Он часов в восемь обещал вернуться. А даже если и он? Ну и что?

– Мне-то ничего, – хмыкнула Лёлька.

– Мне тоже, – заявил Егор и уставился в окно.

У подъезда, на устроенной жителями дома маленькой парковке, машины отца не было. «Значит, позвонил кто-то другой», – решил Егор. Но он ошибся.

Через пару минут до ребят донёсся встревоженный голос матери.

– Представляешь, – сказала она. – Этот поросёнок отказывается ехать в Англию!

Отец ответил ей тихо, слов было не разобрать.

– То есть как – пусть? – возмутилась мама. – Ты хочешь сказать, что пускай сын коммерческого директора серьёзной фирмы проводит лето во дворе с хулиганами?

– А он уже не сын, – откликнулся отец.

Егор похолодел.

– В смысле, – поправился отец, – я больше не коммерческий директор. Я сегодня уволился.

– Ты что? – ошеломлённо переспросила мама.

– Я сегодня подал заявление об уходе с работы, – чётко выговаривая каждое слово, заявил отец. – И мне его подписали.

– Но так не бывает, – пролепетала мама. – А две недели отработки?

– Да не надо мне ничего отрабатывать, – отмахнулся отец. – Всё устроилось по обоюдному согласию сторон. Моё место займёт более компетентный сотрудник. Помнишь подружку свою, Машу Звереву из Мичуринска? Ты ещё просила помочь девочке устроиться. Так вот теперь она устроена более чем. А я с завтрашнего дня могу отдыхать!

– Ты хочешь сказать, что Маша займёт твоё место? – спросила мама. – А тебя уволили?

– Маша его уже, считай, заняла. А мне предложили возглавить отдел из трёх человек. Понятное дело, я отказался. Да не волнуйся ты так! Видишь, всё к лучшему. Егор в Англию не хочет, ты мечтаешь вернуться на работу, Лёлька… Ну, я думаю, Лёльке всё равно. А у вас с Егором появился реальный шанс, чтоб заветные мечты исполнились. Да, и ещё: я сегодня немного выпил, мне срочно надо лечь. Ты, пока я в душ пойду, разбери постель, пожалуйста.

И мама, и Егор, и даже Лёлька знали про эту особенность отца. Стоило тому выпить пару рюмок водки, как ровно через час на него наваливался беспробудный сон. Причём отец засыпал в любом месте и в любом положении и спал часов шестнадцать. Поэтому на людях он никогда не пил. Вот только сегодня. Наверное, нервы не выдержали.

– А что, зайцы, – поинтересовался отец за завтраком, – раз у меня появилось свободное время, не махнуть ли нам куда-нибудь на недельку?

– К морю? – восхитилась Лёлька.

Отец пожал плечами:

– Я, вообще-то, жару не люблю. Но можно и к морю. К Белому – на Соловки.

– Куда? – удивилась Лёлька.

Отец сокрушённо покачал головой:

– Вот так я и думал. Что такое Анталия, вы знаете. Где находится Хургада – тоже. А про Соловецкие острова не слыхали?

– Почему? – возмутился Егор. – Я слышал. Это острова в Белом море. Целый архипелаг. Соловецкий называется. Ну или по-простому – Соловки. Там, кажется, когда-то монастырь был. А в сталинские времена – лагеря.

– Ты у меня парень образованный, – кивнул отец. – А теперь монастырь почти восстановили и несколько музеев построили. Ну что – беру путёвки?

Лёлька осторожно пожала плечами.

– Пап, – попросил Егор, – но только на недельку, ладно? Я в июле обещал быть в городе. Я слово дал.

– А там дольше и делать нечего, – усмехнулся отец. – Кстати, что за тайны мадридского двора? Кому понадобилось твоё слово?

Лёлька посмотрела на отца удивлённо:

– Что значит тайны мадридского двора?

Отец обернулся к дочери:

– Просто такое выражение. Про секреты, которые недолго остаются секретами.

– Так называются пьеса французского драматурга Эжена Скриба, роман английского писателя Георга Борна и рассказ Михаила Булгакова, – вмешалась в разговор мама.

– Понятно, – кивнула Лёлька.

– Ух ты! – восхитился Егор. – Мам, ты у нас прямо ходячая «Википедия»!

Мама улыбнулась:

– В наше время сказали бы «Большая Советская Энциклопедия». Да нет, сыночек. Просто я всё-таки филолог.

– Егор, ты не ответил, – напомнил отец. – Кому ты обещал?

– Петру Васильевичу, – отозвался Егор через минуту.

Его голос прозвучал хрипло и сдавленно, будто болело горло.

Отец многозначительно посмотрел на мать, а потом снова на сына:

– Может, расскажешь?

Егор обречённо кивнул.

* * *

Начало апреля было тёплым и солнечным. Выпавший за зиму снег таял на глазах. Сначала потекло с крыш. Днём прозрачные увесистые капли со стуком падали вниз, а по вечерам застывали, превращаясь в длинные опасноострые ледяные наросты. Иногда какой-нибудь из них срывался и разбивался на десятки то искристых, то матовых осколков. Сугробы потемнели, покрылись пористой коркой и медленно съёжились, исходя густым молочным туманом.

Егор возвращался со дня рождения своего друга Димыча Шубина. Мама, конечно, заехала бы за ним, но отец Димыча пообещал, что гостей сына развезёт по домам сам. Егор жил ближе всех от Шубиных и его высадили первым. Он попросил остановиться на перекрёстке.

– У нас во дворе столько машин припарковано, – объяснил он, – что иногда просто не проехать. А мне от арки до парадной – сто метров пройти.

Отец Димыча не возражал. На улице было светло. А считать двенадцатилетнего парня беспомощным малышом, которому через двор нельзя одному ходить, ему казалось верхом глупости.

Егор вылез из машины, слегка подтолкнул дверцу и та плавно захлопнулась. Он махнул рукой на прощание и пошёл к арке. От арки до дома можно было пройти двумя путями. Или через двор наискосок по засыпанной красным песком дорожке, или по асфальтированной дороге мимо соседней девятиэтажки и гаражей-«ракушек». К вечеру подморозило, и песчаная дорожка превратилась в настоящий каток. Это, конечно, Егора бы не остановило, если бы не одно но. В последнее время около крайней «ракушки» парковался новёхонький чёрный «Порше-Кайен». Егор видел много красивых и мощных автомобилей, но этот… Этот казался ему самым-самым. Чтобы пройти мимо и ещё разок вблизи рассмотреть машину, Егор отправился по асфальту.