нам, у него было с собой. Выходит, я не первая? Интересно. Впрочем, сейчас надо думать не о том. Куда я пойду, если к мужу нельзя? В голове всплыли слова бабули:

— Это мой подарок тебе. Добрачный. Если вдруг выяснится, что тебе некуда идти, знай, что у тебя есть дом. Улица Зеленая, девять. Запомни!

Душу затопило облегчение.

Бабуля никогда не доверяла моему мужу и его семье. Считала, что Дэвид женился на мне только потому, что мой отец был адмиралом. Она вообще хорошо разбиралась в людях и презирала моего супруга и его родню. Общалась с ними редко и еще до свадьбы вручила мне шкатулку, запертую на ключ. Там были документы на дом и кое-какие фамильные драгоценности. Плюс кошелек. Все это бабуля мне только показала, сказав, что отвезет свой подарок в тот самый дом. В мои семнадцать лет странный подарок быстро забылся, а бабушка умерла три года назад, завещав свое невеликое имущество приюту святой Марты.

О, как же я была наивна и слепа! Покачиваясь на ухабах в телеге для перевозки трупов, я мысленно горько усмехалась – двинуть даже губами я все еще не могла.

Граф не просто так женился на тощей и мелкой дочке адмирала. Он надеялся упрочить свое положение в сенате и потому не прислушивался к прозвищам “наперсток”, “катушка” и прочим “милым шалостям” светских дам.

Упрочил. Но отец быстро умер – догнали старые раны. С наследником тоже не получилось, осталась только моя должность в свите младшей принцессы. Какое-то время меня терпели – все же принцесса Амалия не любила менять штат, а должность у меня была ответственная. Но потом герцог Дерринжер сделал мне предложение. Опасное предложение. Он лично просил меня кое-что добавить к гардеробу моей госпожи. Я отказалась и в итоге оказалась в пыточной. А теперь, если выживу, я останусь никем. Графиня Верден мертва, кажется, на послезавтра назначены похороны в родовом склепе. Что ж, наверное, это хороший повод начать новую жизнь?

Глава 2

Нас привезли к мрачному зданию королевского госпиталя. Я узнала здание, невольно подглядывая в прореху мешка. Принцесса раз в месяц навещала его, раздавая хлеб и целебные настойки. Только подъехали мы не к парадному входу, а к боковому. Следом подкатила коляска с доктором. Он выпрыгнул и скомандовал парочке санитаров, зевающих на крыльце:

— Эй, бездельники! Отнесите в мою анатомичку! И скажите Крюмсдалю, что я его жду!

Мужики в грубых кожаных фартуках небрежно скинули нас на носилки и занесли в здание. Длинный коридор, спуск в подвал, ругань, и наконец нас стряхнули на что-то твердое. Дыра сместилась, и я ничего не видела. Зато слышала, как санитары бурчали между собой о том, что док с ума сходит, изучая висельников и приговоренных.

— Зато и лечит лучше всех, — хмыкнул в итоге один из носильщиков, гремя деревяшками носилок, — если я заболею, лучше к Либбу попрошусь, чем к этим чистеньким господам во фраках и шляпах.

— Вы еще здесь? — в помещении появился запыхавшийся доктор. — Крюмс где?

— Сейчас, доктор, идем! — санитары убрались, и доктор торопливо запер за ними дверь.

— Миледи, прошу вас потерпеть еще немного, мне нужен свидетель, — со вздохом сказал мистер Либб.

Вскоре в дверь стукнули. Доктор сам открыл и тут же запер дверь.

— Крюмсдаль, где тебя шерги носят? — строго сказал он. — Мне тут парочка тел перепала, надо кровь смыть и привести в порядок.

— Для театра, док? — грубый голос звучал прямо над головой, и, если бы я смогла, я бы вздрогнула, но паралич не отпускал.

— Нет, — отмахнулся мистер Либб, — смерть от кровотечения, ничего интересного. Просто родственники обещали заплатить за погребение.

— А, понял. Помыть, нарядить, уложить?

— Да, я пока схожу договорюсь о гробах и телеге. Пусть забирают, пока главный врач не пришел! — с этими словами мой знакомец действительно ушел, а мой мешок разъехался под лезвием ножа.

— А дамочка ничего, — бормотнул грубого вида мужик, разглядывая меня. Потом он разрезал на мне рубашку и начал поливать ледяной водой из ведра. Вылил ведер пять, не меньше. Пригладил волосы, притащил откуда-то саван и умудрился натянуть на мое негнущееся тело. Потом, наверное, занялся моим соседом и тоже присвистнул, разглядев лицо. Правда, начав обмывать, бурчал уже что-то сочувственное. Похоже юный рыцарь выглядел еще хуже, чем я.

Примерно через час дверь открылась:

— Готово? — услышала я голос доктора.

— Готово, док.

— Так, давай дамочку сюда, — что-то громыхнуло, и… меня подняли и одним движением переложили в деревянный ящик до половины наполненный стружками. Громыхнула крышка. Звуки стали глуше, но я поняла, что юношу тоже укладывают в ящик. — Все, покатили к выдаче, там уже телега ждет!

Гробы на тележках поехали куда-то, потом с матом погрузили на очередную телегу.

— Ф-фух, — док, судя по звукам, утер пот и распорядился: — Подбери для анатомички пару похожих тел, только головы отдели, мол, казненные преступники. А я пока этих родне передам. Вот, держи! — снова звякнул мешочек, и телега покатилась по брусчатке.

Примерно на полпути я вдруг ощутила, что у меня замерзли ноги. Хотела поерзать, но вспомнила, что лежу в гробу, и замерла как прежде.

Катафалк вскоре остановился, и доктор сказал кому-то, что гробы нужно занести в придел на отпевание. Мой ящик подняли, покачали и понесли. Потом поставили. Я пригрелась под тонкой простынкой и, кажется, задремала.

Проснулась, когда крышка открылась.

— Миледи, быстрее!

Меня выдернули из ящика и сунули в руки узел с одеждой. Теплые чулки, грубые башмаки на три размера больше, платье, которое я натянула поверх савана, черный плащ и траурный чепец. Вещи были не новые и явно пахли лавандой и мылом. Похоже, доктор закупился в ближайшей лавке старьевщика. Неважно. Я жива!

Пока я натягивала одежду, рядом так же быстро одевался юноша. Я даже не знала его имени, но это не беспокоило. Мы едва успели привести себя в порядок. Я занавесила лицо вуалью, красавцу доктор сунул в руки огромный клетчатый платок, и тут в придел, где стояли гробы, вошел священник!

— Вот, святой отец, — мистер Либб трагичным жестом указал на гробы, — вдова просит вас совершить чин отпевания. Ее муж и сестра погибли в аварии, гробы открывать нельзя. Потом похороните несчастных на вашем кладбище. Вот деньги. Этой даме так