Саша молчал и смотрел в пол.

Тогда слово взяла Катя. Ей очень хотелось выручить Сашу, и кроме того, в ее возрасте ей казалось, что она может объяснить все. Когда к ней в гости приходили соседские дети, она сажала их в кружок и начинала рассказывать удивительные вещи. Катя очень любила смотреть разные научно-популярные телеканалы и все, что видела, заучивала наизусть. Поэтому она все помнила про древнеегипетские мумии, про динозавров, она объясняла, сколько планет в Солнечной системе и чем метеориты отличаются от комет.

А потом страшным голосом она рассказывала, что через восемь миллиардов лет Солнце погаснет, что было сущей правдой, и что все будут ходить в темноте.

В этот момент дети в ужасе начинали разбегаться, но Катя не забывала прокричать им вслед, что восемь миллиардов лет — это не скоро, и чтобы они помнили, что большие дырки на лунной поверхности называются не дырками, а кратерами.

В общем, Катя была образованным, интеллигентным человеком, и для нее объяснить появление папы-крокодила было несложно.

— Помнишь ли ты, папа, кто такой кентавр? — важно спросила Катя.

— Человек с телом коня, — недоуменно ответил папа.

— Герой древнегреческих мифов. Кентавры дошли до нас в виде рисунков.

— И что?

— А то, — веско сказала Катя, — что кентавра в Древней Греции кто-то первый раз нарисовал. Возможно, такой мальчик, как Саша. Как ты считаешь, его тоже ставили коленками на горох?

Папа молчал.

— Кентавр соединяет в себе лучшие качества человека и коня, — наступала Катя. — Он умный, умеет скакать, а если нет на обед картошки с котлетами, то может пощипать травку. Так вот, Саша в своем настенном полотне соединил твои лучшие качества с лучшими чертами крокодила.

— А разве у крокодилов есть лучшие черты? — удивился папа.

— Безусловно! Вот ты любишь красивые аксессуары, а их делают из крокодильей кожи. Ты любишь плавать с маской и ластами, а у крокодила нос из воды торчит точно так, как твоя дыхательная трубка. Ты любишь по телевизору смотреть боевики, а кто лучше крокодилов беззвучно, незаметно плавает и покрашен в зеленый маскировочный цвет? И все это нарисовано с твоей умной головой. Так что перед нами на рисунке идеал ума, силы и красоты.

— То есть этот идеал — я?! — спросил папа неожиданно дрогнувшим голосом.

Саша насупленно кивнул в подтверждение.

— Мой зайчик! — воскликнул папа, подхватил Сашу и закружил его. — Я срочно бегу в магазин. Я куплю вам мороженое. И горох нужно купить на хозяйство.

— Нет-нет, гороха не нужно, — быстро сказала няня Наталья Федоровна. — Я сама куплю, если понадобится.

Итак, папа съездил в магазин и привез мороженое, и теперь Катя и Саша активно уничтожали его на веранде.

Кате мороженое доставляло огромное удовольствие, но Саше не совсем огромное.

Дело в том, что наверху, под навесом веранды, сидел большой паук. Он сидел там уже больше недели и все время плел паутину. Эта паутина очень не нравилась Саше. И когда он выходил на веранду, то не смотрел на лес, на птичек и на кошку Геру, а смотрел только на эту паутину и на паука в ее центре.

Паук был мохнатый, все время шевелил длинными лапами, а в центре его спины Саша разглядел белый крест, от чего становилось еще страшнее.

В центре паутины паук смастерил дупло. Оно было глубоким и извилистым.

Саше казалось, что паук все время смотрит на него своими выпуклыми глазами.

«Вот так он смотрит, смотрит, а потом как бросится — и потащит в свое дупло», — думал Саша, и от этих мыслей мороженое теряло свой чудесный вкус.

Умная Катя не раз объясняла брату, что пауки не бросаются на детей, а едят мух, комаров или, в крайнем случае, маленьких птичек. Но птичек едят огромные, особенные пауки, которые водятся в разных далеких странах. Но Саша по размеру больше любой птички, поэтому съесть его не может даже большой паук.

Саша все понимал, но ничего с собой поделать не мог.

Вот и сейчас он как зачарованный смотрел на паука, не ожидая от него ничего хорошего. А мороженое постепенно таяло и уже готовилось капнуть ему на рубашку.

И его плохие ожидания начали подтверждаться.

Большой красивый мотылек, привлеченный светом лампы на веранде, стукнулся о стекло, отлетел немного в сторону и попал лапкой в паутину. Он отчаянно задергался, крылья его хлопали, но паутина не отпускала.

Саша оцепенел.

Паук от радости подпрыгнул, выскочил из дупла и стремительно перебежал по паутине к мотыльку. Тот еще отчаянней захлопал крыльями, но паутина была слишком липкой, и в ней увязла и вторая лапка.

Паук, как бешеный, забегал вокруг мотылька, обматывая его паутинкой.

Бедный мотылек хлопал крылышками, пытаясь выбраться, но вот уже одно крылышко прилипло и перестало двигаться, потом второе…

Саша с ужасом смотрел на гибель мотылька.

Ему хотелось закричать и позвать на помощь, но он почему-то не мог пошевелиться. Он понимал, что если взять большую палку и стукнуть паука, то он убежит, проклятая паутина разорвется и мотылек улетит.

Но Сашу как будто облили паучьим клеем. Он даже не мог толкнуть Катю, которая не видела паука и беззаботно лизала мороженое.

Итак, положение было ужасное. Мотылек погибал в паутине, а Саша от страха не мог пошевелиться. Он мог только думать.

И он думал только одну мысль. И эта мысль звучала так: «Нужно спасти мотылька!» Конечно, эту мысль, которую думал Саша, никто кроме него не слышал, ведь мысли звучат только у нас в голове. Но внутри самой головы эта мысль звучала все громче и громче: «Нужно спасти мотылька, нужно снасти мотылька!!!»

И внезапно произошло нечто неожиданное.

Лампочки мигнули и стали светить как-то тусклее.

Что-то зажужжало.

Катя как раз собиралась лизнуть мороженое, но застыла с высунутым языком.

Воздух на веранде стал темнеть и сгущаться. Он сгущался, превращаясь в черную длинную колбасу, которая все время пульсировала и вращалась. Но эта колбаса была пустая внутри, и там, внутри, было еще чернее, чем снаружи.