«О, задорные девицы, собирайтеся на танец…»

Рен Портер, мизантроп и циник, напился еще до начала снежной бури, да так, что практически не заметил ее, если не считать его облегченного вздоха, когда в доме воцарилась тишина и метель окончилась.

Сейчас он развалился в кресле перед камином в своей спальне. Хотя назвать эту комнату спальней — преувеличение. Дело в том, что, когда в одной комнате становилось невозможно жить из-за обивки, насквозь пропахшей табачным дымом, мусора и пустых бутылок, валяющихся на полу, Рен просто переезжал в соседнюю, одну из целого ряда вдоль бесконечного коридора, где находил чистые простыни и рубашки.

В конце концов, это его чертов дом, не так ли?!

Его дом. Его огонь. Его винный погреб. Все это он получил по наследству в тот момент, когда Рен больше всего в этом нуждался, от престарелого кузена.

Пребывая в необычайно хорошем настроении, благодаря недавнему посещению винного погреба, Рен едва не опрокинул бутылочку в память усопшего кузена, который, несомненно, наблюдал с небес за безжалостным разрушением прекрасного дома. Но тут он вспомнил, что не верит ни в рай, ни в ад, потому что на земле можно найти кое-что похуже ада…

Сделав глоток за унесшуюся бурю, оставившую его в мире и относительном покое, Рен вдруг услышал женский голос…

Он не раз видел кошмары и успел пережить немало галлюцинаций, но никогда в них не вторгался мелодичный переливчатый голос ангела, эхом проносившийся по пустым коридорам.

Поскольку боль в спине и плече не унималась ни днем, ни ночью и никакого удобного кресла в доме не нашлось, Рен без особого сожаления поддался любопытству и вышел из комнаты в поисках неизвестной певицы. Не впервые он гонялся за иллюзией. Однажды целую ночь Портер преследовал фиолетового пса, гулявшего по чердаку, поэтому происходящее теперь ничуть не казалось странным.

В коридоре царила темнота, но из одной открытой двери сиял свет. Ангельский? Может, стоит прокрасться туда? Ангелы не любят чудовищ.

В это время Калли, находясь в богато обставленной спальне, явно предназначенной для хозяйки дома, нашла маленький сундучок с драгоценностями на резном туалетном столике с зеркалом. Она пристроила подсвечник так, что свет отражался в зеркале.

Вдоволь натанцевавшись и вспотев, она развязала парусину, которая упала к ее ногам, и стала с интересом рыться в безделушках. Примерив ожерелья из рубинов, изумрудов и жемчуга, Каллиопа смотрелась в зеркало. Отражение казалось совершенно непристойным. Девушка ухмыльнулась — эти драгоценности явно не подходят к ее сорочке.

Легкий шум за спиной заставил ее прервать песню. Что там?

Она нахмурилась. Должно быть, свеча затрещала, но Калли была уверена, что видела мелькнувшую за ее спиной тень. Какие глупости! Дом пустой, если не считать спавших внизу родителей. Может, это сквозняк пошевелил штору на окне, и она уголком глаза уловила движение?

Пристально глядя в зеркало, она наблюдала за комнатой и от напряжения не могла обернуться. Ей казалось, что безопаснее оставаться здесь, на месте, перед туалетным столиком, где свеча отражается в зеркале и дает иллюзию двух огоньков.

Но тут она увидела, как из темного угла комнаты на нее что-то надвигается.

Девушка вздрогнула:

— Дейд, не смей дурачиться! — хотела воскликнуть она, но голос сорвался. Потому что Калли поняла — это не брат.

«Повернись! Повернись и беги, вопя во всю глотку!!!»

Она попыталась бежать, быстро шагнув вправо и готовясь развернуться, чтобы помчаться к двери, но наткнулась на что-то твердое, отбросившее ее. Потом шагнула влево, но уперлась в край туалетного столика.

Горло перехватило от ужаса, когда за спиной замаячила леденящая тьма. Неужели это призрак, оставшийся в доме, бродящий в скорби и гневе?

Но наткнувшись на грудь мужчины и отпрянув в сторону, Калли отбросила все мысли о призраке. Если верить легендам, от призрака должен исходить холод. Но его грудь была теплой.

— Я… не… пожалуйста…

— Вы здесь, так что пожалуйста…

Из темноты показались руки, сжавшие ее плечи. Руки были большие и тяжелые, они обжигали ее голую кожу под узкими бретельками сорочки. Их тяжесть пригвоздила Калли к полу, как игла — бабочку. Он держал гостью крепко, наблюдая, как ее лицо искажается от ужаса.

— Я нарекаю тебя воровкой, милый ангел.

Калли содрогнулась от звуков низкого голоса.

— Или ты дух, посланный терзать меня тем, что я никогда не получу? Воровство — преступление. А за преступление полагается наказание, не так ли?

Руки скользнули вверх к ее шее и легли на горло.

«Значит, я умру…»

Рубиновое ожерелье расстегнулось, скользнуло вниз, но Рен поймал его и взвесил на ладони.

— Слишком теплая кожа для духа.

Голос за спиной был хриплым и грубым, хотя говорил незнакомец, как человек образованный. Язык у него немного заплетался.

— Достаточно теплая, чтобы согреть камни, пока они сверкали на вашей шее.

Калли снова задрожала, когда он снял ожерелье и уложил в открытый сундучок. Она попыталась уклониться, но Рен мягко вернул ее на прежнее место. Его прикосновения были жаркими и ледяными одновременно.

За рубинами последовали сапфиры. На этот раз руки держали центральный камень, так что расстегнутые концы скользнули под ее сорочку. Когда нагретое серебро повисло на ее сосках, она поняла, насколько они тугие и просвечивают сквозь тонкий батист. Ее шею овеяло теплое дыхание, и она поняла, что он заметил это. Когда незнакомец вытянул ожерелье, чтобы вернуть в сундучок, девушка попыталась сложить руки на груди.

— Нет.

Тяжелые руки без усилий скользнули до ее локтей и нежно забрали ее ладони от упругих холмиков, отчего Калли невольно выгнула спину. Груди непристойно натягивали сорочку. Соски походили на твердые как алмаз драгоценные камни, ясно видимые сквозь выношенную ткань.

— Так-то лучше. Это мой прелестный дух, и я хочу наслаждаться каждым моментом.

Опустив руки, Калли смогла немного расслабиться, но больше не смела закрывать грудь.

Горячие и загрубевшие пальцы нежно вынули из ушей серьги. Мужчина снимал только то, что явно принадлежало ему и что она имела дерзость примерить, и все же с каждым снятым предметом она чувствовала себя все более оголенной.

— Простите, — начала она. — Мне не следовало… но если бы вы только позволили мне объяснить…

Но тут его большая ладонь зажала ей рот. Поначалу девушка в страхе застыла, но потом стала отчаянно вырываться. Всего один легкий шаг незнакомца, и он притиснул ее к туалетному столику, лишив возможности двигаться. Всем своим телом он прижался к ее спине. Каллиопу бросило в жар от осознания жуткого факта: теперь она полностью в его власти.