требований переделать или убрать какие-либо фрагменты. Но отцу, похоже, нравилось издеваться надо мной – солнце уже давно миновало полуденный пик, а он так и не произнес ни единого слова. Унизель Вирандо словно высасывал из меня жизненную силу, которую я без остатка вложил в эти свитки, и ничего не давал взамен. Но всякое мучение когда-нибудь кончается, так было и в этот раз. Отец неожиданно оторвался от пергамента, посмотрел на меня преисполненным сочувствия взглядом и в своей вкрадчивой, идеально вежливой манере произнес:

– Ты ведь понимаешь, что публиковать это было бы не совсем разумно?

И я наконец выдохнул, – с колоссальным, совершенно нескрываемым облегчением. К такому вопросу я был готов уже давно.

– Разумеется, батюшка. Я…

– Но тогда ответь мне, с какой целью ты убил на это так много времени? Ты ведь не просто юноша, обдумывающий житье. На тебе лежит огромная ответственность, миссия, которая досталась тебе по праву моего единственного сына. Но чем же занимаешься ты вместо того, чтобы учиться в первую очередь тем вещам, которые тебе неизбежно понадобятся…

– Я сам постоянно думаю об этом! Но ведь ваша собственная судьба – что, как не она, есть самое яркое свидетельство того, что каждый, кто следует велению сердца, неизбежно дождется отведенного лишь ему Часа Истины? Я пишу эту книгу для своих детей, чтобы они знали историю главы семьи. Эти семена знаний, брошенные в будущее, произрастут плодами мудрости, на которой будет стоять сила и могущество нашего рода и нашей державы!

– Значит, ты хочешь сказать, что это будет что-то вроде… книги для домашнего чтения?

– Именно так, в точности. И книга, и учебник, и память – в одном-единственном экземпляре. Клянусь, все, что изложено в этих свитках, навечно останется нашей семейной тайной!

Отец недоверчиво хмыкнул, пожал плечами, и взгляд его устремился в открытое окно, где ветер трепал длинные руки деревьев принесенной с реки прохладой, а белки шустро воровали лакомства из алтаря предков под большим дубом.

* * *

Молодой человек понял, что отец не очень-то верит ему. Или верит, но втайне страстно желает оспорить свое же собственное решение. Нужно было что-то срочно делать, чтобы переломить ситуацию.

– Батюшка, я же во всем похож на вас. Вспомните, как все начиналось. Тридцать лет назад. Такой же вечер. Энтеверия – столица великой Герандийской империи, архив Солнцеподобного владыки, повелителя всего, что находится под небесами…

Часть I. Из мрака к свету

Глава 1. Отягощенный надеждой

Молодой сокол уже целый час виртуозно планировал в мягких объятьях вечернего майского ветра. Широко распластав пепельные крылья, он по-хозяйски сосредоточенно обозревал раскинувшийся внизу огромный город. Если бы жители бескрайней Герандийской империи поклонялись не Солнцу, а какому-нибудь более приземленному божеству, то они вряд ли бы окружили птиц – приближенных Ясноликого светила – таким вниманием и заботой. Убийство пернатых считалось вопиющей дикостью и святотатством, что, к сожалению, не отменяло необходимости защиты дворца Великого владыки, а также голов городских статуй и простых граждан от упивавшихся своей безнаказанностью голубей. И только сокол – священный страж Небесного престола – имел законное право сокращать популяцию этих сизокрылых бандитов, за что был вдвойне почитаем благодарными жителями Энтеверии.

Особенно часто от произвола голубей страдал Главный императорский архив. Приземистое, даже где-то мрачноватое здание было надежно укрыто от бесперых двуногих в первом круге Больших Державных чертогов, однако атаки с воздуха представляли собой постоянную угрозу внешнему виду этого самого крупного хранилища знаний во всем Дашторнисе. Ситуация значительно усугублялась тем, что архив был построен двести лет назад при императоре Назалио, который был помешан на архитектурных изысках и почти полностью перестроил исторический центр города. Его Солнцеподобное величество не упустил возможность указать своим приземленно мыслящим архитекторам на то очевидное обстоятельство, что вместилище драгоценных летописей достославных деяний его божественных предков не может, попросту не имеет права иметь форму такого грубого, неотесанного параллелепипеда из серегадского мрамора, «при одном виде которого любого мало-мальски утонченного человека охватывают глубокая печаль и безысходная тоска».

С большим трудом удалось уговорить Владыку не сносить напрочь уже почти готовое здание, что неминуемо бы разрушило разветвленную систему подвалов с уникальными условиями хранения особо ценных манускриптов, дорогостоящими противопожарными механизмами и даже специальной системой зеркал, благодаря которой тусклый, но все же настоящий дневной свет мог проникать в самые отдаленные уголки этого незыблемого оплота мудрости прошлых веков. Главный архитектор Кордий Палио видел архив империи прежде всего как крепость, тщательно охраняемую сокровищницу, способную выдержать ожесточенный штурм, наводнение, пламя и бесчинства толпы. «Это сооружение простоит тысячи лет, и наши далекие потомки с удивлением и восхищением смогут открыть для себя дорогу в мир тех, кто заложил фундамент нашей Вечной державы!» – не раз высокопарно повторял он. Впрочем, ругаться с императором было как-то не с руки, и Палио легко пошел на примитивное архитектурное мошенничество, пристроив к зданию фальшивую вычурную колоннаду и воздвигнув на крыше галерею статуй славнейших ученых мужей Герандии.

Вот за эти самые статуи современные работники архива сделали Палио самым популярным героем своих эстевели – бумажек с проклятиями в адрес недругов, которые за скромную плату, используя примитивную линзу, можно торжественно скормить лучам Великого светила, чтобы таким образом проклинаемый был поражен всем могуществом небесного божества. Голуби гадили на головы статуй и сам архив с такой интенсивностью, что император, обозревающий здание, которое было отлично видно с его парадного балкона, каждый раз приходил в искреннее негодование в связи с таким вопиющим оскорблением царственного взора. «В народе говорят, что само Солнце сердится на Владыку и посылает своих слуг, чтобы показать это!» – доносили одни добрые советники. «Надо воззвать о помощи к Защитнику Небесного престола, это покажет, что Государь небес на вашей стороне!» – говорили другие.

В результате вот уже почти два века небо над архивом и всем дворцом регулярно патрулировали специально отобранные соколы, которые неумолимо рвали на части залетных нарушителей и тем самым на корню пресекали опасные брожения в умах подданных Солнцеподобного императора. Вот и сейчас жители города с восхищением наблюдали за парением хищного красавца. В их числе был и молодой человек, стоящий на ступенях главной лестницы архивного здания. Чтобы точно описать портрет этого ценителя свободного полета, достаточно представить старого, дряхлого и скукожившегося архивного служителя, чьи легкие изъедены