Начинался отлив, и запах гниющей рыбы усилился. Ну и что? Главное – наконец-то она на острове. Вот и наступил один из самых любимых моментов в ее жизни! Как будто она долгие месяцы горела в огне, а теперь обугленная кожа получила шанс на исцеление.

Чарити увидела деда и поискала глазами бабушку, но не нашла. Дедушка махал рукой, дочерна загорелой под флоридским солнцем. Девочка помчалась к нему, шлепая по воде так, что на шум можно было привлечь стаю акул, и когда добежала до берега, шорты промокли, а низ футболки был усеян песком, как конфетти.

Мама посмотрела на нее осуждающе, а дедушка сгреб ее в охапку одной рукой и прижал к себе, приговаривая:

– А вот и картошечка приехала, целый мешок! Сейчас мы тебя отнесем домой к бабушке, почистим да и в котелок бросим!

Чарити засмеялась от восторга. Она была уже большая и не верила в такие глупости, но дедушку любила и заколотила кулачками по спине, подыгрывая ему:

– Я не картошечка!

– Неужели? – Дедушка поставил ее перед собой и осмотрел с головы до талии. – Надо же, и правда. В мешке-то лук! Надо подумать, что из тебя приготовить.

– Деда! – Чарити зажмурилась и крепко обхватила старика за шею. От него пахло керосином, которым он заправлял лампу у себя в гончарной мастерской, а еще корицей и чуть-чуть табаком – он уже не первый год бросал курить.

Внезапно его мышцы напряглись. Это приблизилась мама.

– Здравствуй, папа, – сказала она. Чарити уже знала – мама подумывает тут же взять водное такси и умчать обратно.

– Привет, Эллен, – сухо ответил дедушка. – Всё в порядке?

В маминых глазах промелькнула какая-то мысль:

– Как тебе сказать…

– А девочка похудела. – Он подбросил Чарити на руках.

Мамины глаза обратились в лед:

– Это ей не повредит.

Дедушка оглядел Чарити:

– Как ты питаешься? У вас дома еды достаточно?

Мама не дала ей ответить:

– Арендную плату увеличили. Ты понимаешь, как трудно сводить концы с концами?

– Тебе, Эллен Мари, я денег не дам. Буду посылать продукты для Пуговки.

Теперь мама была готова испепелить его взглядом.

– Нам твои подачки не нужны. И так проживем. Чарити хорошо питается. Она просто вытянулась.

Чарити обняла старика за шею:

– Я ем, когда хочу. Деда, ну правда.

Эллен посмотрела по сторонам:

– А где мама? Даже не удосужилась прийти повидаться со мной?

– У нее грипп. Лежит в постели. Может быть, согласишься переночевать? Маму это приободрит. Ей бы только взглянуть на тебя.

– А как же я, папа? – ехидно ответила Эллен. – Я могу подхватить вирус. Причем у меня работа. Я не могу просто так заболеть и уйти домой. Я не богачка и не на пенсии. – В ее тоне слышалась неприкрытая издевка.

– Ну что ж, вот и попрощались.

Чарити терпеть не могла, когда между мамой и дедушкой в воздухе натягивалась струна. А в бабушкином присутствии было даже хуже. Именно Чарити являлась предметом обсуждения во всех жарких спорах. Она разрушила мамину жизнь самим фактом своего рождения. А у мамы были грандиозные планы: стать для своего поколения новой Мэрилин Монро. За прошедшие пятьдесят лет ни одна женщина не сумела покорить сердца так, как Мэрилин, и мама созрела для этой задачи. Она так и сказала. Бабушка с дедом назвали ее дурой и добавили, что Чарити – ее единственная важная задача, и она с ней тоже не справилась… разрушила, так же как разрушила многое другое.

Дедушка взял чемодан, не выпуская Чарити из рук, как будто мама могла передумать и забрать ее с собой. От этой мысли у Чарити живот свело судорогой, и она еще крепче обхватила старика за шею.

– Я приеду за дочерью в конце августа. – Мама вертела в руках новую сумочку. Чарити не знала, откуда она взялась, но мама сумочкой очень гордилась.

– Мама, я люблю тебя.

Эллен изобразила улыбку и потрепала Чарити по щеке:

– Будь умницей.

– Обещаю.

Дедушка шумно выдохнул. Эллен никогда не говорила Чарити, что любит ее, и ему это не нравилось. А Чарити было плевать. То есть где-то внутри задевало, но мама однажды объяснила, что не все способны выказывать такое чувство. Хотя Кендрику она постоянно говорила о своей любви, и Чарити предположила, что речь о другой любви. За тонкой стенкой, отделявшей комнату Чарити от маминой, это даже звучало по-другому.

Дедушка направился по усыпанной песком и ракушечником парковке к своему грузовичку. Он ездил на пикапе, в то время как большинство жителей острова ездили на легковушках. Посмотрел вслед водному такси, в котором удалялась Эллен, помахал рукой какому-то рыбаку и поставил чемодан в кузов.

– Привет, Джордж! – Рыбак опирался на длинную поперечную балку от лодки. – Ну как, обед уже приготовил?

– А ты наткнулся на косяк желтохвостов? – Дедушка закрыл дверцу и пошел к рыбаку на середину парковки. Чарити наблюдала за ними сквозь стекло. Наверное, обсуждают какие-нибудь рыбацкие дела. Через некоторое время они вернулись к пикапу, и рыбак опустил в холодильник рядом с чемоданом две большие рыбины.

– Спасибо. Может, я все-таки заплачу за них?

– Не-е. Лучше ты мне одолжишь пикап на той неделе, запчасти для лодки привезти.

– Для тебя – в любое время. – Они обменялись рукопожатием.

Когда дедушка переехал в особняк у пляжа, соседям не понравилось, что он ставит свой видавший виды пикап на подъездной дорожке. Не по правилам, видите ли. Но дед отвечал, что это глупо – на остров часто привозят какие-нибудь грузы, и машины как раз на подъездных дорожках и ставят. В конце концов он победил, и с тех пор все соседи при случае одалживали у него пикап. Он ничего против не имел и при случае повторял: «Они живут на старые деньги, а мы пришли с новыми».

Большую часть своей жизни Джордж был беден. Но затем его маленький хозяйственный магазин разросся вдвое, потом втрое, потом он открыл новые и как-то внезапно разбогател. А когда врачи сказали, что он постоянно испытывает стресс и мало отдыхает, Джордж оставил бизнес на толкового менеджера и увлекся гончарным ремеслом.

Вдвоем с бабушкой они уехали из Атланты. Некоторое время колесили по стране, затем устали от дорог, пересели на лодку и наткнулись на остров. Единственным домом на острове, выставленным на продажу, был огромный особняк, на рубеже веков построенный Уильямом Бакстером, знаменитым цирковым магнатом и по странному совпадению однофамильцем деда. Джордж решил, что Бакстер-хаус – это не просто вложение денег и не просто дом; это верх совершенства, и упустить его просто грех. Не иначе как путеводная звезда привела Джорджа к дому, который уже носил его имя.

Эллен настаивала на том, чтобы дедушка разрешил ей с Чарити остаться в их старом доме в Атланте, но в первую же неделю притащила целую компанию бродячих актеров, игравших в пьесе, куда она безуспешно пробовалась. Джордж выгнал их всех, в том числе саму Эллен, и арендовал для нее и Чарити небольшую приятную квартирку, в которой не нашлось места для гостей. Зато у Чарити была своя территория, кровать под пологом, тюлевые занавески и идеальное убежище для фей и эльфов.