его. Даже если отбросить химическое, вирусное и ядерное оружие, которые не смела применить ни одна из сторон, всё ещё оставалась древняя арифметика людской силы. Этот маленький аванпост Миротворческих сил защищала, включая техов в голубой униформе и марксменов в зелёных рубашках, тысяча солдат ООН. В окружавших его холмах, и в деревнях, где ждали приказа взяться за оружие, было около пятидесяти тысяч инсургентов.

Он как раз помог снабженцам разгрузить свой грузовик и собирался выяснить, не слишком ли ещё рано, чтобы поужинать в столовой, когда один из клерков-снабженцев небрежно бросил:

— Капитан Коппель хочет тебя видеть. — Коппель был офицером разведки батальона.

— Зачем?

— Он не сказал. Приказал только, чтобы тебя отправили к нему.

Лонни кивнул и надел пончо, хотя уже насквозь промок, поскольку снял его при разгрузке. Косой дождь полился ему в глаза, едва он вышел из палатки.

Марксмен в зелёной, с матовым покрытием броне, с усталыми глазами, глядевшими словно из пещер, опасливо отодвинулся, уступая ему дорогу. Техи, которые в боях не участвовали, которые, согласно психологическим тестам, проводимым на призывных пунктах, в боях участвовать не будут, иногда, бывало, ставили проходившему мимо марксмену подножку либо наносили удар со спины. Марксмены обычно были слишком измотаны, чтобы протестовать, и (гораздо чаще, чем можно было предположить) физически меньше техов. Сам Лонни — один раз (сказал он самому себе) — только один раз…

Их было пятеро, они сдружились в лагере, и по окончании «тяжёлого» курса подготовки их распирало от пива и храбрости. Двух марксменов они застали врасплох на гравийной парковке у придорожной закусочной, и били кулаками в голову яростно, наотмашь, пока…

Он сморгнул вставшую перед глазами картину, свернул в палатку КП и отдал воинское приветствие:

— Тех-специалист третьего класса Леонард П. Доус, сэр.

— Вольно, Доус. — Капитан Коппель, мужчина изрядно за сорок с умным, неземным лицом, более подобающим священнослужителю, был одет, несмотря на звание, в такую же голубую форму теха. — Только вернулись из корпуса?

— Со склада корпуса, сэр.

— Дорога была чиста?

— Так точно, сэр.

— Следов врага не видели?

— Никак нет, сэр. Только старуху.

— Общались с ней?

Лонни помолчал:

— Всего несколько минут, сэр. На лекциях по политинформации всегда повторяют, чтобы мы прилично вели себя по отношению к гражданскому населению и выказывали дружелюбие, поэтому я подумал, что это не принесёт большого вреда, сэр.

Капитан кивнул:

— Кто инициировал контакт, вы или она?

— Полагаю, что она, сэр. Её коттедж находится у дороги, километрах в двадцати к северу, и услышав, как приближается мой грузовик, она вышла с тарелкой печенья и чаем, поэтому я остановился.

— Понятно. Продолжайте.

— Ну, собственно, это всё, сэр.

— О, перестаньте. Вы умный молодой человек, Доус… кажется, кто-то говорил мне, что вы какое-то время учились в колледже?

— Семестр, сэр, прежде чем меня призвали. Биолог.

— Тогда вы должны догадываться, что именно я хочу узнать. На чьей стороне была эта ваша пожилая леди — на их или на нашей? Пыталась ли выкачать у вас информацию о чём-либо? Пыталась ли подорвать мораль?

— На их, сэр. Я бы не стал утверждать, что она действительно расспрашивала меня, но, по сути, сказала, что в грузовике у меня боеприпасы, а я ответил, что нет. Кроме того, она спросила, из какой я страны, и я ответил, что из Десятого.

Капитан поджал губы:

— Не хочу, чтобы у вас сложилось неправильное представление о ситуации, в которой мы находимся, Доус. Её ни в коем случае нельзя назвать серьёзной, и нет сомнений в нашей способности поддерживать целостность периметра, какие бы силы на нас не бросили, однако направляющий кабель был перерезан. Вы знали об этом?

— Никак нет, сэр. Я проехал на нём последние пять километров или около того, и тогда он казался в полном порядке.

— Он был разорван на той стороне реки, над самым мостом, — мы так думаем. Как долго вы были в лагере?

— Около часа, сэр. Перед тем как прийти сюда, я помогал разгружаться.

— Вы должны были прийти немедленно.

Лонни вытянулся чуть сильнее. Он знал, что сержант-снабженец и его люди выждали, пока он не помог с выгрузкой, прежде чем передать сообщение Коппеля.

— Я не думал, что это было срочно, сэр, — сказал он.

— Мы отправили ремонтную бригаду, и они попали в засаду. Некоторые сдались, и их тоже убили, как техов, так и марксменов. Вы ничего не видели?

— Никак нет, сэр.

— Послушайте, Доус, — капитан встал и, обойдя стол, положил руку на плечо Лонни. — На вашем грузовике ведь установлено оружие, не так ли?

— 18-миллиметровая пусковая установка, сэр. Ею управляет автодрайвер, как только я его включаю. Я бы воспользовался ею, если бы увидел что-либо, сэр.

— Я надеюсь на это. Позвольте сказать вам кое-что, Доус. Если мы победим в этом бою, то это случится потому, что мы, техи, победили, а если проиграем, то проигравшими окажемся именно мы.

Казалось, он ждёт ответа, поэтому Лонни сказал:

— Так точно, сэр.

— Некоторые из нас считают, что раз мы технические специалисты, и наши особые навыки делают нас слишком ценными, чтобы рисковать нами в бою, то мы слишком хороши для того, чтобы активировать оружие в случае необходимости. Надеюсь, вы понимаете, что это не так.

— Сэр…

— Да?

— Это не совсем так.

Коппель нахмурился:

— Что «не совсем так»?

— Все эти разговоры об особых навыках. Я имею в виду, вождение грузовика — грузовика, который, по большому счёту, ведёт себя сам. Это из-за того, что тесты показали, что на нас нельзя положиться в бою, но общественность была бы недовольна, если бы из-за этого мы получили отсрочку. Это не нас нужно больше, а их.

— Доус, я думаю, вам следует поговорить с капелланом.

— Вы знаете, что это правда, сэр. Всё это говорят только для того, чтобы мы не так сильно обижались на марксменов, но даже при всей пропаганде, снабженцы иногда не выдают марксменам положенного, если думают, что это сойдёт им с рук. А с месяц назад, когда тому механику в автопарке раздавило ногу из-за того, что домкрат проскользнул, медики позволили марксмену истечь кровью до смерти, пока обрабатывали рану.

— Я снова попрошу вас поговорить с капелланом, Доус. На самом деле, я прикажу это. Где-то в течение следующих трёх дней. Он мне доложит, когда вы придёте.

— Так точно, сэр.

— Несправедливости, о которых вы говорите, в самом деле прискорбны — если они действительно имели место, в чём я сомневаюсь. Но мотивом для них было вполне естественное превосходство людей, которым нелегко