в этот момент, в дальнем конце долины, наконец-то показалась процессия...

Впереди гордо вышагивал Лютик, неся на своей спине мой пустой костюм. За ним медленно двигался открытый экипаж, в котором, изображая смертельную скуку, сидели Захария, Зара и мои друзья: Крючкотворс и Розарио.

При виде королевского кортежа, армия Заковии в едином порыве подняла копья и грянула что-то патриотическое.

Мне было приятно.

Но когда Лютик подошел ближе, и невооруженным взглядом стало видно, что вместо головы у "принца" — комок соломы, по рядам рыцарей пробежал ропот.

Словно волна прибоя накатила на негостеприимный, утыканный скалами берег.

Я поспешил подойти поближе и сцепив руки над головой, помахал ими.

Уж не знаю, знакомы ли в Заковии с этим жестом, но ничего более жизнеутверждающего мне в голову не пришло.

Рыцари, один за другим, повернули головы ко мне... Прямо как костяшки домино, выстроенные шеренгой и падающие единой волной, стоит подтолкнуть крайнюю.

К счастью, вмешался генерал.

Сделав пару шагов к войскам — вежливо, но непреклонно избавившись от украшения в виде Лилит на руке, — он рявкнул:

— АРМИЯ! СМИРРНА!.. — и сам застыл, вытянув правую руку с саблей в мою сторону. Я надеюсь, это был приветственный жест.

По рядам рыцарей пробежала волна жестяного грохота.

— Повтори их салют, — подсказал Князь, о котором я, признаться, чуть не забыл. — И улыбнись. А теперь поклонись.

Я сделал всё, что он велел, и рыцари успокоились.

Хорошо. А то я уже начал беспокоиться...

Я что хочу сказать: рыцарей было много. В смысле — по-настоящему МНОГО. Вся, отведённая Заковии половина долины, была плотно уставлена людьми, одетыми в бело-золотые доспехи и круглые, похожие на летающие тарелочки, шлемы.

С высоты полёта метлы всё это великолепие походило на обширную грибницу — радость любителя супа из белых грибов и маринованных шампиньонов.

А ещё армия Заковии походила на готовые консервы, которые доставили прямо к столу драконов — разогревай и кушай, приятного аппетита.

Конечно же, я заметил этот кулинарный аспект ещё на подлёте, пару часов назад. Но зажав панику в могучий кулак, приказал себе не волноваться.

Тогда у меня была задачка посложнее...

Но теперь, глядя на шеренги, ряды, когорты и фаланги своих подданных, я отпустил панику на волю.

Все эти люди пришли сюда для того, чтобы сразиться с драконами. Они долго готовились к этому дню.

Читали свежую прессу, набитую, как подушка — перьями, духоподъёмными статьями о том, как правильно любить и защищать свою Родину.

Слушали призывы господина Фаберже и сдавали налоги, рассчитывая, что их кровно заработанные золотые унции пойдут на правое дело.

Они, наконец, попрощались со своими родными и уладили все дела, прежде чем вступить на этот последний, но такой славный путь.

Без сомнения, то были очень мужественные и суровые люди.

И вот теперь им предстоит узнать о том, что эти жертвы были напрасны.

Не нужно больше рубить, колоть, и рачительно тащить в музей особенно приглянувшиеся и тщательно умершвлённые экземпляры врагов.

Вместо этого их ждёт радостная, но в то же время неприятная встреча с родственниками — которые, скорбно утирая слёзы, уже поделили наследство, и теперь решительно не понимают, почему безвременно погибший вдруг вернулся и требует отдать всё назад...

И самое главное: вместо того, чтобы погибнуть смертью храбрых, им предстоит заново налаживать быт — со всеми вытекающими, такими как встреча с любимыми детьми, супругой и сварливой тёщей, которая возьмётся пилить загривок по новому, совершенно невиданному ранее поводу.

О поводе я как раз и хочу рассказать...

— Эй, ты чего завис? — в бок чувствительно ткнулся кулак, и вздрогнув, я увидел широкое улыбающееся лицо Кольки. — У нас всё готово. Я провёл краткий инструктаж и разъяснительную работу среди командования, так что парни уже бьют копытом.

Я моргнул.

— Колян? Как ты здесь?..

— Ой, перестань заикаться, — Колька махнул пухлой рукой. — Меня Лилит пригласила.

— Но зачем?.. В смысле — я очень рад тебя видеть, и всё такое. Но...

— Думал, я брошу тебя одного в такой момент? — ревниво спросил мой лучший друг. — Оставлю на растерзание этим огромным, кожистым и чешуйчатым...

— Ты хотел сказать — драконам, — мрачно закончил я за него.

— Ну, ты же знаешь: я их фанат, — у него даже хватило совести покраснеть. — Извини, я просто не мог пропустить такое.

Ясно одно: мой лучший друг, человек, которого я знаю с самого детства, ТОЖЕ не верит в то, что у меня получится выиграть.

В этот момент высоко в небе образовалась большая дыра. Она стремительно расширялась — как чернильное пятно на промокашке.

А потом дыра напряглась, выгнулась, как мыльный пузырь, и сквозь неё, словно через тугую мембрану, в Заковию принялось просачиваться нечто.

Сначала мы увидели острый клюв. Затем когти. Потом оказалось, что это когти на крыльях — больших и кожистых, как у летучей мыши.

Мембрана наконец прорвалась и на равнину пал чёрный, как сгусток мрака, дракон.

— Барон Люциус Мукомол! — подражая герольду, возвестил Колян, а дракон уже сложил крылья, и вот, рядом с Марком Тиберием Коммодом, стоит представительный мужчина в хорошем итальянском костюме, стильных штиблетах и при шпаге.

— Мукомолом его прозвали за то, что он любит перемалывать... ну, ты понял. Кости врагов, — доверительно сообщил друг.

— Откуда ты знаешь?

— Есть такая книга, — хмыкнул Колька. — Кто есть Кто в Благоре. Мне её Лола дала. Познавательное чтиво.

Тем временем, мембрана прорвалась ещё раз, и на землю канул ярко-зелёный дракон.

— О! Знаю-знаю, — оживился Колян. — Это... Криспиан Звероящер. Славен тем, что за один присест может уговорить целую корову.

— В смысле... скушать? — спросил я.

Колька посмотрел на меня с предубеждением.

— Нет, сходить в кино. На познавательный фильм о переваривании говядины. Чем ты занимался всё утро, позволь спросить?

— Видишь вон того дяденьку? С белыми волосами и хищным выражением лица?

— Ага, ага... Не подсказывай, я сам. Ёшки — крылатые кошки! Да это же сам Литопс Каменнокрыл! Князь Драконьего Двора. Ух ты. Зверюга. Со всем моим уважением, конечно.

— Это мой дедушка.

— Брешешь!

Но по глазам Кольки было видно, что он поверил безоговорочно. И теперь страшно завидует...

— Вот с этой, как ты выразился, "зверюгой", я и разговаривал всё утро. Склонял на нашу сторону. Рекламировал, можно сказать, вегетарианский