– А значит это, что ему конец. Совершенно точно. А вот что будет с теми, кто с ним общался, пока вопрос. Я навожу справки.

– Ты шутишь, приятель?

– Какие могут быть шутки?! Хочешь, я пришлю тебе результаты экспертизы? Такого в моей практике ещё не было! Дело пахнет дурно, коллега! Я уже сообщил о своих выводах в Скотланд-Ярд. Не удивлюсь, если скоро увижу свое имя на первых полосах газет, – ответил химик.

Вопрос. Не говорил ли вам, мистер Тимати, тот врач-химик, кому он еще успел сообщить о своем открытии? Например, газетчикам…

Ответ.Вроде не говорил.

– Тогда, мистер Тимати, следствие будет вынуждено подозревать вас в распространении конфиденциальной информации. Вы должны будете дать подписку о невыезде. Распишитесь вот здесь…

Москва, декабрь

Из шифрограммы директору Агентства национальной безопасности генералу Кушакову.

«Вчера вечером объект наблюдения № 3 был помещён в лондонский госпиталь Святого Николая. По предварительным данным, объект отравлен радиоактивным веществом неизвестного происхождения. Источник заражения пока не установлен. Жду указаний. Агент 094».

– Объект номер три это у нас кто? – спросил генерал по селектору одного из подчиненных.

Тот назвал фамилию.

– Ах, да! Конечно! Как же я запамятовал? Значит, отщепенец Люсинов… Ну и артисты эти британцы! Наверняка затеяли новую провокацию. Говорил же, что надо было вовремя ликвидировать подонка. А заодно его покровителя Эленского. Так нет же, нельзя… Мы в то время, оказывается, продолжали играть в демократию. Доигрались. Теперь доказывай, что ты не верблюд! Голову на отсечение даю, британские коллеги всех собак на нас навешают. Такое закрутится – мама не горюй! Нет, надо же такое придумать – отравление радиоактивным веществом! Кстати, что за хренотень? Подожди, подожди, мне из-за «Стенки» звонят. Прознали уже, черти… Подожди…

– Слушаю, Илья Ильич. О здоровье не спрашиваю. Догадываюсь, по какому поводу звоните. Кто сообщил? Ах, господин Черкасов… Ну да, горе-контролер за торговлей вооружениями… Что значит «мы его не любим»? Его ФСБ не любит, а нам он ничего плохого не сделал. Пока не сделал. Что-что? Это вы точно сказали. Понял. Так вот, по делу. Увы, подробностей практически никаких, но ждем с минуты на минуту. Обязательно позвоню… Конечно, я понимаю. До свидания, Илья Ильич.

Кушаков вновь переключился на сотрудника:

– Ты еще на связи? Записывай. Срочно запроси подробности, вплоть до мельчайших. И справку по той самой отраве мне на стол. Работать не умеете…

Вена, декабрь

Из перехвата Интерполом телефонного разговора, состоявшегося в штаб-квартире МАГАТЭ.

– Господин, премьер? Говорит начальник Департамента по безопасности Ганс Боккер. Спешу доложить: попались эти русские! Да, да! Только что поступило сообщение из Лондона: русский перебежчик попал в больницу, у него сильная интоксикация радиоактивным полонием. Предположительно русская утечка. Теперь-то русским вряд ли кто доверит утилизацию отходов ядерного топлива от Ирана… Как почему? Так налицо же утечка! Причем явно дело рук самих русских. Где можно разжиться этим самым полонием? Только в России. Лишь там могут появиться неучтенные радиоактивные отходы урана. Теперь, господин премьер, у вас все шансы добиться переключения на себя права по утилизации.

– Нельзя ли поподробнее? Откуда конкретно утечка? И вообще, откуда вы об этом пронюхали? – спросил человек, которого называли премьером.

– Один из репортеров слил, господин Филипп. А ему сообщил какой-то химик из лондонского госпиталя. Так что в смысле достоверности не сомневайтесь. Что касается отравы, зачитываю прямо из энциклопедии. Сами понимаете, я в этой химии не силен. Я больше по общей безопасности. Итак: поло́ний – химический элемент с атомным номером 84 в периодической системе Менделеева, обозначается символом Po (лат.Polonium), радиоактивный полуметалл серебристо-белого цвета. Не имеет стабильных изотопов. Добывается из урановой руды…

– Говоришь, из урановой руды?

– Совершенно верно. Из руды.

– Да-а… Тут стоит поднять скандал. Спасибо. Я свяжусь с кем следует.

Из дневника старшего детектива особого подразделения Скотланд-Ярда по борьбе с терроризмом Эрнеста Барлоу.

Если бы не омерзительный сигнал служебного радиотелефона, звук которого убавить было невозможно, я, может, и выспался после бурно проведённой корпоративной вечеринки. Но, увы, на эти звонки у нас принято отвечать. Причем по возможности быстро.

Стараясь не разбудить Камиллу, свою очередную ночную пассию, которая по-детски спала в позе эмбриона в чём мать родила, я неуклюже потянулся за трубкой. Понятно, увы, утренний секс отменяется…

– Что случилось? – сонным голосом промурлыкала подружка.

– Отстань, не до тебя. Слышишь, телефон? – бросил я.

Девчонка мигом заткнулась.

– Доброе утро. Слушаю вас… – сказал я в трубку, давясь зевотой.

– Доброе утро, Эрни. Хотя не думаю, что для нас с тобой оно будет добрым, – раздался возле моего уха скрипучий голос шефа.

Если бы я не сидел голым на собственной кровати, а находился при мундире в кабинете полковника Конрада Гривса, ветерана Скотланд-Ярда, который совсем недавно за выдающиеся заслуги перед Британским королевством был посвящён в рыцари, то должен был бы встать во фрунт и произнести: «Да, сэр!» Но сейчас я позволил себе некоторую фамильярность:

– Что случилось, Конрад? Неужели террористы взорвали Британский музей?

– Послушай, сынок! – рявкнул в ответ Гривс. – Не время подтрунивать над начальством, я и так очень сердит!

– Извините, сэр.

Старик Конрад всё-таки славный парень. В отличие от многих высокопоставленных чиновников мой толстяк-шеф начисто лишён павлиньих повадок. Хотя одна слабость у него всё-таки имелась – он здорово косил под своего кумира Черчилля. Что правда, то правда – внешне Гривс очень смахивал на легендарного премьера.

– Эрни, сейчас не до шуток! У нас ЧП! Поэтому, сынок, слушай и вникай. Сейчас ты срочно отправишься в госпиталь Святого Николая, найдешь там доктора Тимати и побеседуешь с ним. Он тебе всё расскажет…

– А в чём дело? Хотя бы в общих чертах…

– Похоже, кто-то умудрился отравить одного из наших подопечных русских. Тот пока жив, но, думаю, ненадолго…

Гривс сделал паузу, в трубке раздался характерный щелчок зажигалки. Понятно, шеф закурил любимую гаванскую сигару, совершенно не считаясь с тем, что в новом здании Скотланд-Ярда курить категорически запрещено. Хотя, может, он и не в офисе.