В мгновение ока кардиналы разделились на три группы и отошли в тень. После пролета сквозь призрачный туман, кардиналы увидели свою цель. Их глаза заблестели, а сердцебиение ускорилось. Вместе с несколькими приглушенными словами, кардиналы резво встали в позиции, окружая лагерь голубых соек. Ни одно перышко не шелестело. Они сидели так тихо и смирно, будто статуи. Они ждали приказа Огнеспина, чтобы атаковать. Целью кардиналов были десять распускающихся дубов, скрытых за высокой, толстой стеной сосен. На небольшом лугу росли дубы, заросшие ранними весенними цветами и искрящимся росой клевером. Граница между соснами была такой плотной, что если пролететь между ними, то можно даже не увидеть дубов. Они были действительно хитро спрятаны. Эти деревья были домом племени Голубокрылых. Здесь было очень тихо. Периодически шелест крыльев и звуки дыхания нарушали тишину. Странное дерево с длинными ветвями выступало из центра рощи. На ветвях дерева происходили приглушенные разговоры. Старая голубая сойка, Гленаг, поерзала на своем насесте. Его тонкие, поседевшие плечи сгорбились. Всматриваясь через листья дуба, он увидел тусклый луч света, взбирающийся по вековым горам.

— Как долго мы можем сражаться с нашими бывшими друзьями? — старая голубая сойка округлил глаза. Он резко повернулся к лицу своего напарника, Небесного Льва.

— И как ты собираешься продолжать эту «войну»? — спросил Гленаг.

— Когда ты станешь лидером Голубокрылых, мы будем постоянно сражаться с кардиналами. Старая голубая сойка вздохнул. Его перья поникли.

— Ты принимаешь решения быстрее, чем падающий желудь ударяется об землю.

Небесный Лев пристально посмотрел на Гленага.

— Они были нашими друзьями, даже почти семьей. — сказал он. Младшая сойка в недоумении налила чашку желудевого чая для старой птицы.

Грустно покачав поседевшей головкой, Гленаг взял чай потрепанным когтем. Сойка смотрела на свое мрачное отражение в чашке.

— Помните Быстрохвоста? Того самого кардинала-тихоню? На прошлой неделе я видел его в отряде захватчиков, он кричал и орал как все остальные.

— Что ж, — хриплым голосом ответил Небесный Лев. — Мы должны относиться к кардиналам как к врагам. Воровство и грабеж — вот чем они сейчас занимаются.

Листья зашуршали, когда сменилось направление ветра.

— Правильно, кардиналы ограбили нас ценой наших перьев, но и мы тоже выполнили свою долю. Гленаг снова глянул на свет.

— Мешок сосновых семян, изюм, пучки кореньев, яблоки… Мы вернули больше, чем было украдено у нас. Невозможно сказать, что мы не воры.

Небесный Лев посмешно отклонил эту идею.

— Да, но они украли нашу голубику, наши грецкие орехи и мед! Они украли ежевику, грибы и еще много чего!

Лидер голубых соек утверждал:

— Мы вернули пищу только потому, что она нужна для того, чтобы выжить. Но сейчас весна и почти нет еды, которую мы смогли бы собрать снаружи. А что сказать о наших яйцах? Наше потомство. Следующее поколение. Есть ли этому объяснение?

— Жить в мире важнее, Небесный Лев. Гленаг встряхнул своей головой и сделал глоток чая. — Ты прав насчет наших яиц, но кардиналы утверждают, что именно мы украли их яйца и они не крали наши. Я не могу поверить, что из такой долговременной дружбы мы вдруг стали врагами. А может быть они и правда не похищали наши яйца; это могла сделать другая птица. Мы должны пойти поговорить с ними об этом.

— Нет, Гленаг. Мы просто потратим время! Мы пробовали поговорить раньше, но они лишь обвинили нас в воровстве. Ты знаешь, что это ложь! — вспыхнул Небесный Лев.

— Но Небесный Лев, ты не-

Небесный Лев наклонился вперед.

— Гленаг, ты можешь быть спокойным и сторониться, когда наши яйца похитили прямо из-под наших клювов? Конечно нет. Мы будем сражаться, чтобы вернуть их!

Гленаг спокойно посмотрел на лидера, пар от чая касался его лица. Он молчал некоторое время и довольно медленным голосом спросил:

— Сможет ли битва решить проблему?

Небесный Лев глубоко вздохнул и перевел взгляд на стену, где красовалась картина белой птицы, держащей меч. Хотя картина была истерта и цвета поблекли, она все еще была великолепной как всегда. Небесному Льву показалось, что птица ему улыбается. Ему почти казалось, что она хочет что-то сказать.

— Я бы хотел, чтобы Меч-птица могла прийти сюда, чтобы решить эту проблему. — прошептал Небесный Лев.

— Ах, Меч-птица… — произнес это имя Гленаг, и его лицо осветила улыбка. — Мистичная белая птица, сын Великого Духа… Это миф, но я чувствую, что он существует. Я чувствую своими костями. Вы помните Старое Писание, в котором говорилось о том, что стаю птиц атаковал удав? И тогда они достали свой самоцвет Листодрева и провели ритуал для того, чтобы призвать Меч-птицу. Она сразу же вошла в ореол света, и одним взмахом своих прекрасных крыльев заставила удава раствориться в воздухе. Гленаг сделал паузу. — Конечно — сказал он, для того чтобы призвать Меч-птицу, нам нужен камень Листодрева, но у нас его нет. У нас даже нет представления, где его можно найти. Так что важно то, что есть в нас с тобой. Гленаг опустошил свою чашку, смакуя последние капли. Небесный Лев открыл клюв, чтобы ответить, но был прерван неистовым шорохом листьев. Юная голубая сойка высунула голову и высоким, нервным голосом передала сообщение:

— Там кардиналы! На нас напали! На нас напали!

Птицы рождаются, чтобы иметь крылья;

Крылья это символы свободы.

ИЗ СТАРОГО ПИСАНИЯ.

Глава 2. План Рабов

Банда Турнатта полетела из теплого юго-западного региона до Камнебега с около сорока птиц-рабов. Из-за того, что пересечение Белых гор было трудным и предательским и продовольствия не хватало на весь путь, лишь тридцать восемь рабов выжило.

Месяц назад рабы жили свободно среди своих соплеменников. Сейчас они обитают в дырявом, полусгнившем рабском поселении с прикованными к каменной стене ногами. Стены крепости представляли собой деревянные брусья, от которых сыпались отвратительные щепки, и казалось, что стены вот-вот рухнут. Чуть выше, гниющее сено и бревна были связаны вместе для крыши, с дырами здесь и там, чтобы было видно небо; внизу была голая земля, всегда некомфортно влажная. Когда наступающая весна принесла ливни и влажные ветры, внутри поселения было разрешено развести костер. Птицы почти ничего не носили, кроме тряпок, покрывающих их запачканные грязью перья, поэтому когда они сгрудились вокруг костра, птиц пробрала дрожь. Тилосс, престарелый воробей, не утративший чувства юмора, начал разговор.

— Прошло несколько недель с тех пор, как нас поймали и привели в это грязное место. Дамы и господа, у нас нет другого выбора: если мы хотим вернуться в наши дома к семье, мы должны бежать! — Тилосс сделал паузу, чтобы сделать свою