Язык уже с трудом ворочался, словно я ходила к стоматологу на удаление всей челюсти и меня под завязку накачали “заморозкой”

— Э-э-э, Шеф — проблеяла я с его плеча — а мы, что, ко мне домой пришли?

— Да, Вознесенская…

— А почему… — я не успела закончить, но меня перебили

— Так ты помираешь….

— Фэфф…? — я с ужасом поняла, то слюна начала вытекать изо рта… — А фы фего говый…? — вот еще секунда и она капает на его оголенный филей. Вот, что значит пускать слюни на задницу начальства. Мне сейчас даже стыдно не было.

— Вознесенская, не падай в моих глазах до уровня Гали, хоть сдохни нормально, а?

Последнее, что я услышала, был звук вставляемого в дверь ключа и щелчок замка. После этого я снова провалилась в черноту.

Очнулась в своей кровати. Попыталась открыть глаза — безрезультатно! Заворочалась, пытаясь повернуться на бок. Мне очень хотелось писать. Нет, не так. Мне ОЧЕНЬ надо было в туалет!

— Елизавета, хватит, крутиться!

Замерла, услышав знакомый и такой любимый голос практически над самым ухом. Вот, вот оно — мое спасение!

— Молодец, а я теперь спи… — недовольно буркнул мужчина

— Я писать хочу… — еле выдохнула.

— Вознесенская, а потерпеть?

— Я не наг, я не могу потерпеть…я писать хочу… — нет, стыдно мне не было, мне хотелось писать и на этом фоне отступали даже воспоминания о прекрасной заднице Вика и того, что он, похоже, лежит рядом.

— Блин, ну вот какого-ж, а?! Только заснул…

— Виктор Гадович, вы ж не спите, вы наг — почему-то после мысли о нем в моей постели, я резко перешла на официоз.

— Вознесенская, вот зануда ж ты…И я сплю…Иногда

— Я не зануда, я лучший сисадмин Питера и еще писать очень хочу….

И да. Кстати. Я сисадмин. Поверьте, у Виктора Полоза — сисадмин уже тот, кто знает, как нажать кнопку вкл. на кофемашине! И я знаю! Я жму ее по двадцать раз на день за бешенную, по моим меркам зарплату. А все остальное — это так. В удовольствие!

В удовольствие я копаюсь в компе и ищу информацию в мировой сети. В удовольствие бегаю вместе с ним по изнанке. В удовольствие часами сижу в его крутой тачке и слушаю музыку во время слежки. В удовольствие покупаю новые гаджет ништяки, которыми сам Виктор Полоз пользоваться не умеет и не хочет! А зачем, если есть я!?

— Вознесенская, але! Тебе еще надо или ты, наконец, уже померла, и я могу спокойно почитать новости?

— Надо! — наконец, я вырвалась из раздумий.

— Тогда не визжи.

— Что? Да я молчу… А-а-а-а-а-а-а! — знал же гад, о чем говорит.

Я завизжала. Не от осознания, что меня подхватили на руки и понесли в санузел.

А визжала я потому как поняла, только когда с меня стянули одеяло, что я голая!

Совсем! Везде! Холодный воздух коснулся кожи и волоски на всем теле встали

дыбом.

— До чего ж у тебя голос противный!

— Шеф! Почему я голая!!??

— Тебе жарко было…

— Ше-е-еф, проблеяла я, это все сюрпризы? — Наконец, я справилась с паникой. Ну и ладно, что голой! Я его тоже видела. Даже оценила! По достоинству! А вдруг и он меня оценит уже, наконец!?

— Вознесенская, давай ты с одной проблемой справишься, а потом к другим перейдем.

Вот теперь мне страшно стало по-настоящему. Значит есть еще проблемы.

— Вик.

Он замер.

— Что?

— Что у меня с глазами? — мужчина явно расслабился и ответил

— Я тебе их заклеил. Пока нельзя на свет смотреть. А у тебя окно огромное в комнате и штор нет…одна тюль.

— И?

— Давай сначала, реши насущный вопрос, потом поговорим…

И голос такой. Усталый, что ли. Со мной что-то сильно не так.

Мужчина опустил меня на пол, аккуратно поддерживая за спину, направил к тому самому фаянсовому предмету.

— Справишься сама? — голос совершенно серьезный. Никаких насмешек и подколок. Я гулко сглотнула. Даже так? Мне уже страшно.

— Д-д-да

Меня отпустили и подождали секунду, похоже, дабы проверить, что не упаду и еще мгновение спустя я услышала, как аккуратно закрылась дверь.

В собственном санузле я ориентировалась спокойно. Потому, небыстро справившись со всеми делами, аккуратно схватила махровый халатик с крючка на двери и завернулась как сумела. Нерешительно направилась на выход. Остановилась перед дверью, нашарила ручку и открыла дверь.

Прямо перед собой услышала тяжелый, грустный вздох.

— Позвать было нельзя? Надо самой, да?

— Виктор Гадович, я умру?

— Пойдем, Вознесенская, поговорим. — меня тут же подхватили на руки и понесли, нет, не в комнату!

Меня внесли на кухню и пристроили на стул. Услышала, бульканье.

— Так, Елизавета. Расклады у нас не веселые — мужчина взял меня за руку и сунул в ладонь прохладный стакан. Я с жадностью присосалась к нему и сразу выпила все. Потом высунула раздвоенный язык и с шипением смахнула с губ последние капельки воды.

— И-и-и-и — пропищала и закрыла рот ладошкой. Потом попыталась что-то произнести, но вместо этого снова выдала — и-и-и-и-….

- Тихо, тихо. Елизавета, успокойся, это буквально еще на сутки.

— Еще? — пропищала я, уже ощупывая своим странным языком небо и зубы.

— Да, одни сутки уже прошли. Яд практически нейтрализован. Еще сутки и все станет как прежде. Я просто не учел, что у тебя такая аллергическая реакция….

— Ал-л-лергическая реакция? — я тупо повторяла за ним…

— Да, Вознесенская. Такая. Аллергическая. Реакция. На. Мою. Слюну.

— Слюну? — снова пропищала.

— Вот чего ты переживаешь! Вечером снимем с глаз повязку. Посмотришь на себя. Ничего непоправимого!

— ЧТО ЕЩЕ?

— Хочешь водички?

— ДА! Что еще?

— Вечером посмотришь?

— Сейчас! Говори!

— Точно водички не хочешь? Ну ладно… Ты такая вся зелененькая! Просто прелесть! Поверь! Тебе идет! Даже обидно, что всего на сутки…

— ВИКТОР ГАДОВИЧ!

— Расслабься. И вообще, мне из-за тебя пришлось голым по лестницам бегать и ту хрень неопознанную сожрать! А тебя цвет зеленый не устраивает! Ишь какая цаца!

— Ше-е-еф — чуть дрогнувшим голосом протянула я — ну я же, я же…вот. — просто закончила, пожав плечами. — а почему сожрать пришлось из-за меня? Я не просила ее жрать. Я просила только спасти меня от нее.