не успела ответить. Один из сотрудников уже обнаружил документ на пыльной полке и протянул Петру Ивановичу. Тот открыл и распорядился в сторону молодого паренька с планшетом в руках:

– Проверь ее, Сереж. Калинина Лада Георгиевна, девятьсот девяносто восьмого года рождения.

Смех в такой обстановке был крайне неуместен, но человек, названный Глебом, громко расхохотался:

– Лада Калинина? Вот это у родителей твоих юморок!

Я от избытка стресса совсем соображать не могла, потому начала абсолютно нелепо бубнить, словно любое оправдание было еще способно прикрыть все мои прегрешения:

– Папа инженером в ВАЗе работал как раз в том году – ему имя понравилось, хорошим знаком на всю жизнь посчитал… это уж потом допер, что ничего хорошего в том знаке… А в чем меня, простите, обвиняют? Я как раз спать собиралась…

– В отделении поспишь, – добродушно пообещал Петр Иванович, но повернулся к Глебу, который опять склонился к моему монитору. – Так что, как железо будем делить? Я понимаю, что вам ее коды еще интереснее, чем нам, но давай на этот раз по законной процедуре?

У меня ноги задрожали еще сильнее. Тюрьма! Вот я и допрыгалась. Еще ведь даже ничего стоящего совершить не успела: замуж выйти, детей нарожать – и все, конец жизненному путешествию? Хотя замуж я хотела еще меньше, чем в тюрьму. Ноги от сравнения всех альтернатив стали немного тверже. А Глеб говорил будто сам с собой:

– Слишком долго. А тут много интересного, я смотрю…

Он выпрямился и впервые посмотрел на меня прямо. Так и пялился, хотя обращался к сотруднику управления:

– Мы ведь заявление еще не написали. Можно оформить как ложный вызов.

– Зачем? – Петр Иванович ничуть не разозлился на вопиющее предложение, как будто подобные разговоры между ними уже проходили. – Ценный кадр? Тогда на нее условку в любом случае надо пришпандорить, чтобы выпендриваться не начала.

– Да я бы не сказал, что ценный. С этим червем даже аккаунт в соцсети не крякнешь. Ну что, Лада, сама-то готова на сделку?

– Какую еще сделку? – прохрипела я, наполняясь надеждой. Уж очень меня пугала перспектива решетки.

– Перевоспитывать тебя будем. Ты посмотри на себя – ты же на человека не похожа. А образование, похоже, хорошее получила. Ну так и чего гниешь тут по собственному выбору?

– Меня не надо перевоспитывать, – я посмотрела на него, как на безумца. – У меня характер просто такой – я хикка.

Молодой человек, стоявший рядом со мной, отшатнулся:

– Болезнь какая-то?

– Болезнь, болезнь, – весело поддакнул Петр Иванович. – Социофобия, в лучшем случае. Как бы не социопатия. Глеб, у нее задержаний не было. Но как ты можешь гарантировать, что она к старым делам не вернется?

– А я ее не подпущу даже к калькулятору, – ответил тот. – А ее послушание гарантируете вы – снимите отпечатки с клавы и мышки. Чуть что, сразу дело задним числом и откроете. Пусть тогда сидит, раз перевоспитываться не хочет. Мозги ее в любом случае применение найдут – может, по стопам отца-инженера пойдет. Зачем же спускать в унитаз ценные кадры, когда в стране большая проблема даже со среднеценными? Ну что, Лада, заинтересована? – последнее он адресовал уже мне.

Но я нахмурилась и глянула на него исподлобья:

– Очень даже заинтересована. Но не поняла, мне делать-то че надо?

– Для начала накидаем тебе хозяйственной работы, – пообещал он воодушевленно. – У меня в компании всегда найдется что помыть, принести, подать и разложить. Коллектив у нас дружный, всем наверняка будет плевать на твои преступления. Ну а я буду над тобой измываться, психологически уничтожать, морально давить, пока вся злость не пройдет.

– Коллектив?! – ужаснулась я так сильно, что дыхание перехватило. – Я вот сейчас хорошенько взвесила и подумала, что если мне камеру одиночную дадут, так почему бы и не посидеть?

Глеб равнодушно пожал плечами:

– Как скажешь. Кстати, у меня теперь все твои личные данные. Вернусь в офис и оформлю на тебя кредит во «ВсемДают». Ничего личного, но ты будешь должна им восемь миллионов. Удачи с ними. Пожизненно по такой статье ты все равно не просидишь. Но и просто так я тебя не оставлю – терпеть не могу, когда пытаются меня хакнуть. Это ж все равно что в душу мне плюнуть.

– Что?! – завопила я. – Это же незаконно! – я уставилась на Петра Ивановича. – Вы слышали, в чем он признался?! Да мне такой кредит сроду не одобрят!

Но мужчина усмехнулся в кулак:

– Ничего не слышал. Какой еще кредит? Кому не одобрят? Тебе-то как раз его дадут, если я правильно расслышал. И не переживай, у них такие конские проценты, что они всем дают и в убытке не остаются.

Вот мне и правосудие. Я перевела угрюмый взгляд с сотрудника на шантажистского отморозка и медленно кивнула:

– Ладно, сделка так сделка. И еще посмотрим, как у вас получится спрятать от меня все калькуляторы!

Они как-то быстро испарились из квартиры, вместе с наручниками. Я бы села на пол и поплакала, если бы незваные гости ушли тем же составом, что и явились. Но Глеб задержался, чтобы уточнить кое-какие детали – время и место моей новой работы, выписал какой-то пропуск, чего-то там вещал про дресс-код и шампунь. Решив, что он здесь навсегда поселился, то есть отчаливания можно не ждать, я все-таки села на пол и схватилась за голову. Глеб же, поняв, что я даже не пытаюсь его слушать, присел на корточки рядом и ждал, пока обращу на него внимание. Пришлось поднять лицо и посмотреть в прищуренные серые глаза, которые от меня будто ожидали какого-то чуда. Именно этот вопрос я и озвучила:

– Вы чего ко мне прицепились-то, если не собираетесь давать мне работу под мои таланты?

Он ответил бесконечно спокойно:

– Потому что талантов там с гулькину фигушку и много чего еще не хватает. Но, Лада, оглядись, это ведь не жизнь.

– Вам-то какое дело?

– Просто зацепило что-то. Ведь можно вырасти из этого болота, стать чем-то значительным, хоть какую-то пользу себе и людям принести. У тебя ведь даже друзей нет.

– С чего вы взяли? У меня куча друзей! – рьяно возразила я.

– И кто же? Назови по именам.

Я решила, что он из меня так список подельников хочет вытянуть, хотя в этом деле я одна участвовала. И все же Кошколюба-2000 осознанно пропустила, перейдя к другим прекрасным людям:

– Сенатор-75, Милуша-04, Лоботряс, Рязанский Шкет, Якоть-99 и много других классных ребят!

– То есть ты даже имен их не знаешь? Сама не замечаешь, в чем прокол?

– А зачем мне их имена? – не поняла я. – Мы и так славно тусим!

– И в лицо ты их