Грета в удивлении обернулась.

Перед нею, уныло повесив клюв, стояла спустившаяся из своего номера вдова Омутсен.

Грета бегом бросилась к ней, крепко обняла бедную серую старушку-гусыню и стала гладить по голове.

— Это всего лишь моя подружка Улли! Как же я забыла тебя предупредить! Когда Улли приходит, у нас всегда делается немножко шумно. Но сердце у нее, ты уж поверь, золотое. И печенка тут тоже ни при чем. К тому же мы у себя в пансионате не допустим никакого конца света. Так решили Самсон и Роберто.

От облегчения гусыня мужественно пролила скупую слезу, но тотчас же снова беспокойно насторожилась: в газетах, она сама видела, пишут ведь про конец света?

— Мало ли чего странного пишут в газетах! — сказала Грета. — А ты спокойно положись на Самсона и Роберто!

Вдова Омутсен вдовела с прошлого года, с тех пор, как ее муж в один прекрасный день улетел от нее с другой. Это был совершенно противоестественный поступок, он противоречил всем законам природы. Ведь всем известно, что гуси и гусыни образуют пару раз и на всю жизнь. Поэтому все единодушно, всего лишь при трех голосах против, решили, что господин Омутсен не просто сбежал с другой, а и вовсе ушел из жизни. Но разве госпоже Омутсен могло быть от этого легче? Нет. Как вдова, она уже не жила, а прозябала, и, несмотря на благочестивое отношение к бренной юдоли, ее взгляд на земную жизнь делался все мрачней и мрачней. Так текли дни и текли ночи.

Пока, наконец, доктору Дрейеру не надоело слушать ее жалобы и он не прописал ей для поправки здоровья восьминедельный курс санаторного отдыха в пансионате «Раздолье над фьордом». С тех пор как она тут поселилась, прошло уже две недели, и, как она сама говорила, ей стало полегче на душе.

Другое дело — мысли о конце света, которые по-прежнему продолжали ее терзать. Эта напасть пока не хотела отступать.

Через полчаса все собрались за столом. Улли уже починила уборную в пятом номере, Самсон для вида немного почистил зубы, Роберто же, как всегда, тщательно пригладил свою шкурку. А вдова Омутсен, утерев слезы и вымыв заплаканное лицо, отважно улыбалась окружающим.

— Ну вот и все в порядке, — сказала Грета. — Осталось только дождаться представителя местной администрации.

Роберто нетерпеливо забарабанил по столу:

— Вот оно за чем, оказывается, дело стало! Ладно, ждем-пождем, не терпится посмотреть.

— Всё, давайте приступим! — закричал Самсон и набросился на яблоко. — Это наша гостиница! — Он так рьяно принялся грызть яблоко, что обрызгал всех соседей соком. — Точнее, моя гостиница!

— Пожалуйста, если ты решил показать себя сущим враваром! — язвительно заметила Грета и, взглянув на часы над холодильником, сообщила: — Пять минут десятого.

— Враваром? — переспросил Самсон.

— Варваром, — поправила вдова Омутсен.

Она работала библиотекарем и по долгу службы прочитала кое-какие книжки.

— Она, наверное, хотела сказать «варвар».

Грета собралась было возражать, но промолчала, подумав, что печальной гусыне, вероятно, будет приятно, если признать ее правоту. Хотя на самом деле Грета сказала именно то, что хотела, — «вравар» — и была совершенно уверена, что так и надо. Самсон настоящий вравар, как был, так и остался!

Роберто захохотал и цапнул булочку.

— Сейчас-сейчас, — сказала Грета.

Вообще-то она и сама сильно проголодалась.

— Кому глазунью, а кому вареное яйцо?

И тут в вестибюле раздался громкий администраторский голос:

— Добрый день!

— Это Кольдевин! — восторженно воскликнула Грета. — Какой великолепный, мужественный голос! Сию секунду! Иду!

Самсон хитро подмигнул Улли, а Улли так же хитро подмигнула Самсону. Оба знали, до чего влюбчива Грета. Ей вообще ничего не стоило раз — и влюбиться. С одного взгляда, с одного слова. А иногда даже и без этого, а просто так.

Представитель местной администрации Кольдевин оказался не просто хорем в красивой хорьковой шубе, но и чрезвычайно приятным во всех отношениях животным. Он вежливо поздоровался со всеми и сел туда, куда ему предложили. Место ему досталось рядом с Гретой. Яйцо он, как и Улли, попросил дать сырое.

Полизав лапку с растопыренными когтями, Роберто поинтересовался:

— Что привело тебя, занятого важными делами господина, в наш смиренный пансионат у моря?

— Это мой пансионат, — радостно загавкал Самсон. — Я получил его в наследство от дядюшки Рин-Тин-Тэя.

— Не такой уж я занятой и важный, — скромно сказал Кольдевин. — В сущности, я простой слуга звериного общества. А дело в том, что у меня с собой резолюция, которую мне нужно внимательно изучить в тихой и спокойной обстановке. А дома, в норке, какой там покой! Там шестеро малышей.

— Ах, какая пре-е-е-лесть! — воскликнула Грета и даже зажмурилась, чтобы лучше представить этих детишек.

— Резолюция? — встревожился Самсон. — Какая-такая резолюция?

— Не волнуйся, — успокоил его Роберто. — Да, тут, у нас, я обещаю, тебе будет сколько угодно тишины и покоя.

— Грета! — позвал он. — Отведи нашему гостю резолюционный номер!

— Резолюционный номер? — хором вскричали оторопевшие Грета и Самсон.

— Это четвертый номер, — сказал Роберто и кинул на них такой взгляд, что у обоих мороз прошел по коже, а повернувшись к представителю местной администрации, одарил того нежнейшей улыбкой.

Завтрак удался на славу. Поев, все вышли на веранду посидеть за чашкой кофе или стаканом сока. Несмотря на то что уже наступила осень, было еще тепло. В воздухе летали редкие насекомые, жужжа что-то себе под нос, а с фьорда задувал легкий бриз, подгоняя плывущие над деревьями облака.

И тут из вестибюля снова послышалось чье-то «Хозяева дома?».

— Мы все сидим на веранде, — крикнула Грета в дверь, не вставая с места. — Кто бы ты ни был, возьми себе на кухне чашку и выходи к нам. У нас тут апельсиновый сок и кофе.

В следующую секунду в дверь просунулась крысиная мордочка. Это был Бенни, редактор скандальной газеты «Новости фьорда».