— Вы просто скажите мне, как такое… — Сердце перевернулось вновь. Он набрал воздух в легкие, а выдохнуть не смог. Опять ударил себя в грудь — на этот раз сильнее, и сел на скамью, которая стояла у дорожки, ведущей от муниципалитета к тротуару. Эл смотрел уже на него, а не на черный шрам, появившийся на Куполе, на лице читалась озабоченность и, как подумал Большой Джим, страх. Даже теперь, несмотря на недомогание, Ренни радовало выражение лица Эла Тиммонса, радовала собственная незаменимость. Овцам нужен пастух.

— Ренни? Вы здесь?

— Здесь. — Как и его сердце, с которым происходило что-то нехорошее. — Как это случилось? Как могло случиться? Я думал, вы всех предупредили.

— Точно мы сможем сказать только после того, как найдем черный ящик, но гипотеза у нас есть. Мы отправили директиву с требованием всем пассажирским авиалайнерам держаться подальше от Купола, но он находится на маршруте рейса сто семьдесят девять. Мы думаем, кто-то забыл перепрограммировать автопилот. Ничего больше. Я сообщу вам подробности, как только они станут нам известны, но сейчас главное — предотвратить панику до того, как она захлестнет город.

При определенных обстоятельствах паника могла принести пользу. При определенных обстоятельствах она, — как продовольственные бунты и поджоги, — лила воду на мельницу Большого Джима.

— Это, разумеется, разгильдяйство с тяжелыми последствиями, но все равно несчастный случай, — продолжал Кокс. — Позаботьтесь о том, чтобы горожане об этом узнали.

«Они узнают то, что я им скажу, и поверят тому, что услышат от меня».

Сердце Ренни подергивалось, как жир на горячей сковороде, на короткое время забилось нормально, вновь начало подергиваться. Он нажал на красную кнопку, не ответив Коксу, и сунул мобильник в карман. Потом посмотрел на Эла.

— Я хочу, чтобы ты отвез меня в больницу. — Говорил он, как мог, спокойно. — Что-то мне нехорошо.

Эл — с нарукавной повязкой солидарности — встревожился еще больше:

— Конечно, Джим. Посиди здесь, пока я подгоню мою машину. Мы не можем допустить, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Ты нужен городу.

Как будто я этого не знаю, подумал Большой Джим, сидя на скамье и глядя на большой черный шрам в небе.

— Найди Картера Тибодо и скажи ему, пусть встретится со мной там. Он мне нужен.

Большой Джим хотел дать Элу и другие инструкции, но тут его сердце остановилось полностью. На мгновение пропасть разверзлась у его ног, черная и бездонная. Ренни ахнул и опять ударил себя в грудь. Сердце рвануло с места в карьер.

Не подведи меня сейчас, мне надо так много сделать. Не вздумай, ёханая тикалка. Не вздумай.

— Что это было? — спросила Норри высоким, детским голосом, потом сама же и ответила: — Самолет. Самолет, полный людей. — Она разрыдалась.

Мальчишки попытались сдержать слезы, но не смогли. Ромми почувствовал, что и ему хочется плакать.

— Да, — кивнул он. — Думаю, самолет.

Джо повернулся к фургону, который направлялся к ним. Спустившись с холма, он ускорился, словно Расти не терпелось вернуться в город. Когда фургон остановился и медик выпрыгнул из кабины, Джо понял, что у Расти есть и другая причина для спешки: он лишился свинцового фартука.

Прежде чем Расти успел произнести хоть слово, зазвонил его мобильник. Он откинул крышку, посмотрел на номер, принял звонок. Ожидал, что звонит Джинни, но услышал голос новичка, Терстона Маршалла.

— Да, что? Если насчет самолета, я видел… — Он послушал, сначала хмурясь, потом кивая. — Ладно, да. Хорошо. Уже еду. Скажите Джинни или Твитчу, пусть дадут ему два миллиграмма валиума. Нет, лучше три. И предложите ему успокоиться. Для него это внове, но пусть попробует. Сыну дайте пять миллиграммов. — Он захлопнул мобильник и посмотрел на них. — Оба Ренни в больнице, старший с аритмией, что с ним уже случалось. Чертову дураку следовало поставить кардиостимулятор двумя годами раньше. Терстон говорит, что у младшего симптомы глиомы. Я надеюсь, он ошибается.

Норри посмотрела на Расти. По ее лицу текли слезы. Одной рукой она обнимала Бенни Дрейка, который яростно тер глаза. Когда Джо подошел и встал рядом с ней, она обняла его свободной рукой.

— Это опухоль мозга, да? — спросила Норри. — Злокачественная?

— Если такие опухоли появляются у молодых людей возраста Ренни-младшего, они почти всегда злокачественные.

— Что ты там нашел? — осведомился Ромми.

— И что случилось с вашим фартуком? — добавил Бенни.

— Я нашел то самое, что и предполагал Джо.

— Генератор? — уточнил Ромми. — Док, ты уверен?

— Да. Ничего такого я прежде не видел. Я практически уверен, что никто на Земле раньше такого не видел.

— Что-то с другой планеты, — произнес Джо слишком тихо даже для шепота. — Я знал.

Расти строго глянул на него:

— Ты не должен этого говорить. Никому. Никто не должен. Если вас спросят, мы смотрели и ничего не нашли.

— Даже моей маме? — жалобно спросил Джо.

Расти почти смилостивился, но потом взял себя в руки. Этот секрет уже знали пять человек, слишком много для обеспечения безопасности. Но детки имели право знать, да и Джо Макклэтчи все равно догадался бы.

— Даже ей, во всяком случае, пока.

— Я не смогу ей солгать, — признался Джо. — Да и не получится. У нее материнская интуиция.

— Тогда скажи, что я заставил тебя дать слово никому ничего не говорить, и для нее так лучше. Если она будет настаивать, предложи ей поговорить со мной. Поехали, мне надо как можно быстрее вернуться в больницу. Ромми, сядь за руль, я весь на нервах.

— Ты не собираешься… — начал Ромми.

— Я расскажу вам все. По пути назад. Возможно, мы даже сообразим, что, черт побери, с этим делать.

Через час после того, как «Боинг-767» авиакомпании «Эр Айленд» врезался в Купол, Роуз Твитчел решительным шагом вошла в полицейский участок Честерс-Милла, держа в руках накрытую салфеткой тарелку. Стейси Моггин сидела за столом, выглядела уставшей и печальной. Те же чувства испытывала и Роуз.

— Что это? — спросила Стейси.

— Ленч. Для моего повара. Два поджаренных сандвича с беконом, салатом и помидором.

— Роуз, я не могу позволить тебе спуститься туда. Я никому не могу позволить спуститься туда.

Мел Сирлс говорил с двумя новыми рекрутами о шоу грузовиков, которое он видел в Общественном центре Портленда прошлой весной. Теперь повернулся к Роуз:

— Я отнесу их ему, миз Роуз.

— Ты не отнесешь, — возразила Роуз.

На лице Мела отразилось удивление. И обида. Он всегда любил Роуз, и она вроде бы благоволила к нему.