— Зачем это? — спросила Джанель.

— Она означает, что я люблю полицию, — ответила Диана, жуя фруктовый рулет.

— Я тоже хочу такую! — воскликнула Джуди. — Только желтую. — Последнее слово она выговорила очень аккуратно. Маленькой называла желток шелтком, и Джанни смеялась над ней.

— Не могут они быть желтыми, — возразила Диана. — Только синими. Вкусный рулет. Я бы съела таких миллиард.

— Ты стала бы толстой, — указала ей Джанель. — Ты бы лопнула.

Они посмеялись, потом какое-то время молчали, наблюдая за более старшими детьми, при этом сестрички ели домашние крекеры с арахисовым маслом. Несколько девочек играли в классы. Мальчики забирались на шведскую стенку. Мисс Голдстоун раскачивала на качелях близняшек Пруитт. Миссис Вейндестин организовывала игру в кикбол.[151]

Вроде бы все выглядит нормальным, думала Джанель, да только ничего нормального нет. Никто не кричал, никто не жаловался на поцарапанную коленку. Минди и Мэнди Пруитт не умоляли мисс Голдстоун восхититься их одинаковыми прическами. Все выглядели так, будто они только притворялись, что у них время перекуса, даже взрослые. И все — включая ее — украдкой поглядывали на небо, вроде бы синее, но не совсем.

Все это, конечно, не было самым худшим. Самое худшее — после припадков — заключалось в нарастающей уверенности, что должно произойти нечто плохое.

— На Хэллоуин я хотела быть маленькой Русалочкой, — прервала паузу Диана, — но теперь нет. Никем не хочу быть. Не хочу выходить из дома. Я боюсь Хэллоуина.

— Тебе приснился плохой сон? — спросила Джанель.

— Да. — Диана протянула руку в сторону сестер с остатком фруктового рулета: — Хотите доесть? Я не так голодна, как думала.

— Нет, — ответила Джанель. Она даже не хотела доедать крекеры с арахисовым маслом, чего раньше за ней не замечалось. Джанель вспомнила, что однажды увидела, как Одри загнала мышь в угол гаража. Лаяла и прыгала на мышь, а та пыталась вырваться оттуда. От этого зрелища девочке стало очень грустно, и она позвала мать, чтобы та забрала Одри и не дала собаке съесть мышь. Мамочка рассмеялась, но выполнила просьбу дочери.

А теперь они стали той мышью. Джанель забыла большую часть снов, которые ей снились во время припадков, но уж это знала точно: теперь их загнали в угол.

— Я просто останусь дома. — В уголке левого глаза Дианы появилась слеза, яркая, чистая, идеально круглая. — Останусь дома на Хэллоуин. Даже не пойду в школу. Не пойду. Никто не сможет меня заставить.

Миссис Вейндестин закончила с кикболом и принялась звонить в колокол общего сбора, но поначалу никто из девочек не встал.

— Уже Хэллоуин, — подала голос Джуди. — Посмотри. — Она кивнула на другую сторону улицы, где на крыльце дома Уилеров стояла тыква. — И туда. — Джуди указала на двух призраков из картона по обе стороны двери почты. — И туда.

Теперь она смотрела на лужайку перед библиотекой. Лисса Джеймисон выставила на траву набивную куклу. Она, конечно, хотела позабавить людей, но то, что забавляет взрослых, часто пугает детей. У Джанель создалось ощущение, что этой ночью набивная кукла с лужайки может прийти к ним в дом, когда она будет лежать в темноте и ждать сна.

Голову сделали из мешковины, глаза обозначили вышитыми белыми крестами. Шляпу словно сняли с кота в истории доктора Сьюза.[152]Кисти заменяли садовые совки (Нехорошие, дряхлые, загребущие руки, подумала Джанель), и на рубашке что-то написали. Джанель не понимала, что это значит, могла только прочитать слова: «“НАША РОДНАЯ АЛАБАМА” — СЫГРАЙ ЭТУ ПЕСНЮ ПОГИБШЕЙ ГРУППЫ».

— Видишь? — Джуди не плакала, но ее очень серьезные глаза широко раскрылись, полные знаний, слишком для нее сложных и темных, чтобы она могла выразить их словами. — Хэллоуин уже пришел.

Джанель взяла маленькую сестру за руку и потянула, чтобы та встала.

— Нет, еще нет. — Джанель боялась, что Хэллоуин действительно уже пришел. Что-то плохое ждало их впереди, что-то плохое и связанное с огнем. Никаких сладостей, только гадости. Злые гадости. Плохие гадости. — Пошли в школу, — сказала она Джуди и Диане. — Попоем и все такое. Будет хорошо.

Обычно так и бывало, но не в этот день, даже до того, как в небе сильно грохнуло, хорошего не было. Джанель думала о набивной кукле с белыми вышитыми крестами вместо глаз. И в какой-то ужасной рубашке: «СЫГРАЙ ЭТУ ПЕСНЮ ПОГИБШЕЙ ГРУППЫ».

За четыре года до появления Купола дед Линды Эверетт умер и оставил каждому внуку и внучке приличную сумму денег. Линда получила 17 232 доллара и четыре цента. Большую часть отложили на обучение девочек в колледже, но она сочла оправданным потратить несколько сотен долларов на Расти. Приближался его день рождения, и ему хотелось приобрести «Эппл ти-ви» с тех пор, как они появились на рынке несколькими годами раньше.

За период их совместной жизни Линда покупала ему подарки и подороже, но ни один не доставил Расти большего удовольствия. Сама идея, что он может загружать фильмы из Сети, а потом смотреть их на телевизионном экране, а не на куда меньшем по размерам мониторе компьютера, безмерно веселила его. Устройство представляло собой квадратную коробочку из белого пластика со стороной примерно в семь дюймов и толщиной в три четверти дюйма. Объект, который Расти нашел на Блэк-Ридж, внешне очень уж напоминал «Эппл ти-ви». Поначалу он даже подумал, что перед ним то самое устройство — только модифицированное, разумеется, раз уж могло держать под колпаком целый город, а не только транслировать «Маленькую Русалочку» на твой телевизор посредством вай-фая и с высоким разрешением.

Объект, который лежал на границе яблоневого сада Маккоя, отличался и цветом, темно-серый — не белый, а на месте привычного логотипа на верхней крышке Расти увидел символ, вызвавший внутреннюю тревогу:

Над символом из верхней крышки выпирал нарост размером с фалангу мизинца Расти, накрытый козырьком. Под козырьком находилась линза то ли из стекла, то ли из кристалла. Она периодически испускала пурпурный свет.

Расти наклонился и прикоснулся к поверхности генератора — если это был генератор. Сильный разряд тут же поднялся по руке и пробил все тело. Он попытался оторвать руку и не смог. Мышцы застыли. Счетчик Гейгера издал резкий, неприятный звук и затих. Расти понятия не имел, запрыгнула ли стрелка в опасную зону, потому что не мог пошевелить и глазами. Свет покидал мир, скукоживался, совсем как поверхность воды, стекающей в сливное отверстие ванны после того, как из него вытащили затычку. Спокойно, с невероятной ясностью Расти подумал: Сейчас я умру. До чего же глупый способ уй…