место, где утки летают задом наперед, как ему кто-то когда-то сказал[92].

— А как же группа?

— Соберешь свою собственную.

— Я вообще-то отнюдь не фанат фолк-музыки!

Глупо было так говорить, но Гэри было уже плевать. Только через его труп она получит все, за что он боролся, то, что он с таким трудом построил!

— Посмотри на это по-другому, Гэри. Это может быть величайшим приключением в нашей жизни.

Вот как раз в этом-то он очень сильно сомневался. Надо ее как-то от всего этого отговорить.

— Послушай. Я все понял. Ты просто устала. Последнее продвижение по службе далось тебе нелегко. Небольшой перерыв — и ты опять будешь как новенькая, опять начнешь раскручивать какой-нибудь совершенно фантастический проект…

Наоми откинулась на стуле, стукнувшись о спинку, и проявила нездоровый интерес к своей пустой тарелке. Уголки ее красивого ротика загнулись вниз. Гэри знал это выражение. Бунт на корабле. Мятеж.

Он перегнулся к ней через стол, взял ее прохладную, слегка сопротивляющуюся руку в свою.

— Крошка, нам так хорошо вместе… Здесь. В Бирмингеме. Стоит ли раскачивать лодку?

Из-под этих темных-претемных ресниц на него сверкнул такой вызывающий взгляд, какой до сих пор бросала на Гэри только его собственная мать. Ну и чем тогда все это кончилось?

— Я хочу детишек.

При этих словах Гэри словно врезали под дых. Раньше Наоми никогда такого не говорила. Он и понятия не имел, что в ее планы хоть каким-то боком входят дети. Можно подумать, что ей пересадили чужую личность, как пересаживают донорское сердце или почку. Гэри открыл было рот, закрыл его опять. Чистый, подавляющий все и вся ужас охватил его от головы до пят. «Наверное, так и ощущается шок», — подумал он.

Глаза Наоми блестели от слез.

— А разве ты не хочешь детей?

Нет, блин, только не это! Господи, они воют и визжат по ночам, сутками напролет. Да, сам он существо ночное, как летучая мышь, но вовсе не собирается делить свои ночи с орущим младенцем. Ночь — это его вотчина, его звездный час!

— Ну конечно же, хочу, — соврал он. — Но не прямо сейчас. Давай посмотрим правде в глаза, — продолжал Гэри, стараясь не повышать голос. — Дети и жизнь музыканта несовместимы. Это несколько несвоевременная затея.

— Несвоевременная?! — Лицо Наоми исказилось от гнева. — Мои биологические часы не будут тикать вечно!

В этот момент он страстно желал, чтобы эти часы с треском разбились об пол да так и остались лежать разбитыми.

«Скажи ей то, что она хочет услышать». Гэри выдавил сочувственную улыбку.

— Я понимаю, малыш. Понимаю. Дай мне немного над всем этим подумать, хорошо?

Она потянулась к нему через стол, чмокнула в губы. Довольно невнятного обещания оказалось достаточно, чтобы унять ее — пока.

— Мне надо было упомянуть об этом раньше, прежде чем так вот вываливать на тебя одним махом, — произнесла Наоми, смягчаясь.

«Чертовски верно подмечено», — подумал Гэри, мозг которого лихорадочно царапался в голове в поисках мысленных точек опоры.

— Все нормально. Я все как следует обдумаю. Столько всего, что голова кругом идет, — сказал он, одаряя ее самой теплой, самой ободряющей из всех своих улыбок.

44

Айрис остановилась у знакомой игорной лавки — или, как на американский манер предпочитал называть ее Пардоу, букмекерской конторы, — в Дадли, согласно договоренности. Открывший дверь Стейнс проводил ее внутрь. Пардоу сидел в подсобке с парой каких-то своих дружков — пили виски, закусывали свиными шкварками.

— Раз тебя видеть, Айрис, — сказал он. — Не хочешь махнуть?

Дурацкий вопрос — вроде бы в курсе, что она не пьет.

Айрис вежливо ответила:

— Нет, спасибо, мистер Пардоу.

— Экипировалась?

Она кивнула, не сводя глаз с Пардоу и стараясь не обращать внимания на двух других жутковатых типов.

— Поступили сведения, что наши друзья из Албании прямо сейчас у себя.

Айрис понятия не имела, каким образом Пардоу это узнал или по каким каналам.

— И это означает, что разобраться с ними можно уже сегодня, — продолжал тот. — Не сможешь достать сразу двоих — мочкани хотя бы одного.

Его маленькие зеленые глазки весело плясали от предвкушения. «Люди, которые никогда сами не спускали курок, всегда больше всех тащатся от убийства», — прозаично подумала она.

— Это может быть опасно.

— Ты занимаешься опасным бизнесом, детка.

— Я имею в виду для вас, мистер Пардоу.

Верно, но для нее это тоже было рискованно. Пардоу вполне мог иметь какую-то информацию на Малая и его человека, но Малай — далеко не дурак. У него тоже была информация на Пардоу, вот потому-то и было жизненно важно избавиться от обоих албанских боссов одновременно. Ее отнюдь не вдохновляла перспектива оказаться в том же виде, что и подвергнутый чудовищным пыткам Брюс Батлер.

Пардоу быстро перевел взгляд на Стейнса, который тихо стоял у двери, на стреме.

— Не твоя забота, Айрис, — отрезал он. — Всё, давай отправляйся. Когда дело будет сделано, встретимся еще раз, у гаражей.

Вариант был несколько более безопасный, чем опять возвращаться в букмекерскую контору. Она была уже почти в дверях, когда он крикнул ей вслед:

— И чтобы никаких концов на меня, Айрис!

«Можно подумать, что я вообще какие-то концы оставляю», — подумала она.

До склада албанцев Айрис доехала ровно за тринадцать минут. О том, чтобы войти прямо на территорию, не было и речи — с равным успехом можно было нарисовать у себя на спине мишень.

Оставив мотоцикл в полумиле от места, в районе церковного кладбища, через восемь минут она вновь была возле заброшенного завода. Найдя местечко потемнее, устроилась там и стала наблюдать. Вроде все тихо, словно тут и не ведется абсолютно никакой деятельности. Но криминальные боссы определенно должны быть внутри — сидят, наверное, в одном из бывших управленческих кабинетов, строят планы устранения конкурентов и дальнейшего развития своего преступного бизнеса.

Футах в двухстах от укрытия Айрис в свете фонарей стоял пикап Малая. Так что сам он точно был здесь. Оставалось надеяться, что его правая рука, Прифти, тоже с ним. Ликвидировав обоих за один заход, она сбросит Пардоу с хвоста, после чего можно будет полностью сосредоточиться на Неоне, деньгах и решении собственных проблем.

Наибольшую проблему представляло собой практически полное отсутствие информации. Айрис не имела ни малейшего представления, сколько людей находится внутри. Так что просто войти в здание — это самоубийство. Оставался единственный вариант: ждать, пока Малай сядет в машину и начнет выезжать с территории на главную дорогу. На долю секунды он притормозит, чтобы убедиться в отсутствии транспорта с обеих сторон, и она влепит