class="p1">— Ну, — сказала она после продолжительного молчания, — я думаю, это хорошо.

— Ты так думаешь. — Облегчение в его голосе было явным.

— Да. Раз уж ты помогаешь всем этим женщинам, то пусть лучше причина будет в том, что тебе так велит Господь, а не в том, что тебе лучше с ними, чем со мной.

— Бри! Ты же не думаешь всерьез, что я… — Он наклонился к жене, обеспокоенно заглядывая ей в глаза. — Ты ведь так не думаешь, правда?

— Ну, только иногда, — призналась она. — В худшие времена. Не все время.

Роджер выглядел таким озабоченным, что Брианна потянулась ладонью к изгибу его скулы, бороды не было видно в сумерках, но она ощущала, как мягкие волоски щекочут ей пальцы.

— Ты уверен? — спросила она мягко. Он кивнул, и Бри заметила, как он сглотнул.

— Я уверен.

— Тебе страшно?

Он слегка улыбнулся в ответ.

— Да.

— Я помогу, — сказала она твердо. — Ты только скажи как, и я помогу.

Он глубоко вздохнул, его лицо просветлело, хотя улыбка была печальной.

— Я не знаю как, — сказал он. — Не знаю сам, как это сделать. Не говоря уж о том, чем ты можешь помочь. Это меня и пугает. Собственная растерянность.

— Может, и не знаешь, — сказала она. — Но ты ведь и так все это делал, верно? Кстати, тебе потребуется формальное посвящение в сан? Или ты можешь просто объявить себя священником, как те телепроповедники, и сразу начать собирать пожертвования?

Он улыбнулся шутке, но ответил серьезно:

— Чертовы паписты. Вам кажется, что только вы одни совершаете святые таинства. А мы тоже это делаем. Думаю, я съезжу в пресвитерианскую академию, узнаю, что нужно сделать для посвящения в духовный сан. А насчет пожертвований — подозреваю, что разбогатеть мне вряд ли удастся.

— Ну, не то чтобы я этого ожидала, — заверила она его серьезно. — Не беспокойся, я вышла за тебя не ради финансовой выгоды. Я найду деньги, когда они нам понадобятся.

— Как?

— Не знаю. Вряд ли я стану торговать своим телом. Только не после того, что случилось с Манфредом.

— Даже не заикайся об этом, — сказал он. Его ладонь опустилась на ее руку, большая и теплая.

Высокий пронзительный голос Айдана Маккаллума прорезал вечерний воздух, и Брианне в голову пришла неожиданная мысль.

— Твоя… Твоя… мм… п‑паства… — фраза показалась ей ужасно смешной, и она захихикала, несмотря на серьезность вопроса. — Они не будут возражать, что ты женат на католичке? — Она резко повернулась к нему, взбудораженная другой мыслью. — Ты же не попросишь меня сменить веру?

— Нет, не попрошу, — сказал он быстро, но твердо. — Никогда в жизни. Насчет того, что они могут подумать или сказать… — Его лицо исказилось, выражая нечто между тревогой и решимостью. — Если они не захотят это принять… пусть катятся к черту, вот и все.

Она рассмеялась, и Роджер последовал примеру супруги, его смех звучал надтреснуто, но был неудержимым.

— Кошка священника — неучтивая кошка, — поддразнила она. — Кстати, как это будет по-гэльски?

— Понятия не имею. Но кошка священника — успокоившаяся кошка, — добавил он, все еще улыбаясь. — Я не знал, как ты отреагируешь, что подумаешь.

— Я и сама пока не вполне уверена, что об этом думаю, — признала Брианна и легонько сжала его ладонь. — Но я вижу, что ты счастлив.

— Это видно? — Он улыбнулся шире, и последний закатный луч на секунду отразился в его глазах, и они блеснули густой изумрудной зеленью.

— Видно. Ты как будто… светишься изнутри. — Ее горло сжалось. — Роджер, ты ведь не забудешь о нас с Джемом, правда? Не знаю, смогу ли я соперничать с Богом.

Он ошарашенно посмотрел на нее.

— Нет, — сказал он, и его пальцы крепче сжались вокруг ее руки, так что она почувствовала, как полоска кольца врезается в кожу. — Никогда.

Какое-то время они молча сидели рядом, а вокруг, словно неторопливый зеленый дождь, дрейфовали светлячки, чья безмолвная брачная песнь освещала потемневшие деревья и траву. Вечерний свет совсем угас, и лицо Роджера стало неразличимо в темноте, Брианна могла разглядеть только решительную линию челюсти.

— Клянусь, Бри, — сказал он. — Что бы за призвание ни возникло на моем пути, и только одному Богу известно, что это такое, мое первое и главное призвание — быть твоим мужем и отцом наших детей. И так будет всегда. Что бы я ни делал, я не пожертвую ради этого семьей, обещаю.

— Все, чего я хочу, — мягко произнесла она в темноту, — чтобы ты любил меня. Не из-за того, что я могу сделать, или как я выгляжу, или в ответ на мою любовь, но просто потому, что я есть.

— Прекрасно, безусловная любовь? — так же мягко отозвался он. — Говорят, так можно любить только Господа, но я попытаюсь.

— О, я в тебя верю, — сказала Брианна и ощутила, как его внутренний свет коснулся ее сердца.

— Надеюсь, так будет всегда, — ответил он и прижал ее руку к губам, и по-рыцарски поцеловал пальцы, согревая ее кожу своим дыханием.

Как будто испытывая на практике его недавние заверения, ветер принес пронзительный голос Джейми, звучащий как маленькая сирена:

— Папаааааа… Папочкааа… Пааааааап… ПААААПАААААА…

Роджер глубоко вздохнул и, склонившись, поцеловал жену — мгновение глубокой искренней близости — и поднялся, чтобы прийти на помощь сыну.

Она осталась сидеть, прислушиваясь. С другого конца поляны доносились мужские голоса — высокий и низкий, требование и вопрос, заверение и восторг. Ничего экстренного: Джем хотел залезть на дерево, которое оказалось для него слишком высоким. Потом послышался смех, шуршание листьев — боже правый, Роджер тоже забрался на дерево. Теперь они все вместе сидели там, ухая как совы.

— Над чем ты смеешься, девочка? — Ее отец возник из темноты, от него пахло лошадьми.

— Над всем, — ответила Бри, двигаясь, чтобы он мог сесть рядом. Это была правда. Внезапно все показалось очень ярким — пламя свечей в окнах Большого Дома, светлячки в траве, свет в лице Роджера, когда он сказал ей о своем решении. Она все еще ощущала вкус его губ, и это волновало ей кровь.

Джейми потянулся вперед и поймал пролетавшего светляка, удерживая его в темной чаше ладони, где тот мерцал: холодный зеленоватый свет просачивался сквозь пальцы Джейми. Вдалеке Брианна слышала голос матери, лившийся через открытые окна, Клэр пела «Клементину».

Теперь мальчишки — и Роджер вместе с ними — выли на луну, хотя на горизонте висел только бледный серп полумесяца. Брианна почувствовала, что отец тоже трясется от беззвучного смеха.

— Это напоминает мне Диснейленд, — сказала она, забывшись.

— О. Где это?

— Это парк развлечений. Для детей, — добавила она, вспомнив, что