– И поставьте паразита к стенке! – выкрикнула Гроховская.

Ибсен, багровея всё больше и больше, тяжело повернулся к цыганке. Она среагировала моментально:

– Гражданин начальник! Имею важное соопченье!

– Ну?

– Здеся, в Верхнеудинске… – Курносая перешла на шепелявый до противности, громкий шепот, округляя глаза. – В обчем, ишо два бандюгана из ленковского окруженья шастают! Мишка-хохлёнок и ишшо один! Его, навроде, Шуркой кличут, но ето ейная кличка, а не имя. Имечко у нево како-то другое… Оне, эти гаврики, нащёт документов чево-то соображают, штобы подальше ноги унести отселя…

3

На следующий день, 20 июня, агенты уголовного розыска и чекисты арестовали Мишку-Хохлёнка – Михаила Некрасова-Логотенко и «Шурку – золотого зуба» – Аввакума Соколова. Арестовали эту парочку на… пересыльном пункте.

Хохлёнок успел уже разжиться подложными документами на новое имя и получить удостоверение, разрешающее проезд в Совроссию. В момент ареста он как раз пытался раздобыть на пересыльном пункте ещё один набор таких документов – для Соколова.

А обыск по месту проживания Яшки-с-чубом – Якова Певченко-Шевченко – дал серьезную улику: «карабинку» с 29 патронами, принадлежавшую убитому на Витимском тракте Петру Федоровичу Анохину.

На допросах все арестованные «пели» соловьями. Подельников сдавали с потрохами. Хотя происходило всё это уже задним числом. Ко времени самойловских и прочих откровений в Верхнеудинске те, о ком они рассказывали следствию, уже были арестованы. В том числе и Кешка-Крылёнок – Иннокентий Крылов, четвёртый участник убийства на Витимском тракте.

Двадцатисемилетнего Кешку Крылова, задержанного уголовным розыском 30 мая, сразу же препроводили в ГПО. На допросах он не запирался, добавив несколько деталей к уже известным обстоятельствам совершенного на Витимском тракте убийства. А чего запираться и плести небылицы, когда подельники в кутузке раскололись до задницы? А ещё двумя днями раньше в Сенной пади, следуя показаниям Коськи Баталова, группа сотрудников ГПО обнаружила оружие бандитов. В густом соснячке, в яме, лежали завёрнутые в старый пиджак три винтовки, тряпицы-маски, охотничья сумка Анохина, кусок сетки и чехол – «кабур деревянный» от маузера убитого секретаря Дальбюро ЦК РКП(б).

Самого Коську на место тайника не вывозили: за три дня до этого, 25 мая, арестованный Баталов в камере № 2 арестного помещения ГПО пытался зарезаться куском «белой жести», неведомо как им раздобытого. Покончить с собой Баталову не дали «благодаря наблюдающему т. Иванову», но проникающая в живот рана, как отмечено в соответствующем рапорте, была «сурёзна».

Однако самурая, исполнившего харакири, из Баталова не получилось. Чего над собой сотворил, сам испугался, благодарил за оказанную медпомощь, с готовностью отвечал на вопросы следователя. Но это было скорее последствиями перенесенного шока, не более. Говорить о наступившем раскаянии закоренелого уголовника не приходилось.

Кешка-Крылёнок находки из Сенной пади опознал и вызвался показать место, где скромчили остальное.

Восьмого июня группа госполитохрановцев под началом Лаврова выезжала с арестованным Крыловым на 34-ю версту Витимского тракта. «Саженей 200 к мостику и своротив вправо за 1,5 версты от мостика в обгорелом соснике под колодой было обнаружено спрятанное: 2 двухствольных охотничьих автоматических 5-зарядных дробовых ружей, гильз 73 шт., заряженных гильз 33 шт., 3 удочки, 1 серебряная ложка, 10 удочек большого размера, патронташ». Все обнаруженное приобщили как вещественные доказательства по делу шайки Ленкова к материалам следствия, занеся в опись тома XII уголовного дела.

А поиски и аресты участников шайки продолжались. Широкий бредень уголовного розыска и Госполитохраны вновь и вновь забрасывался в сомнительные притоны первой Читы и Большого Острова, Дальнего вокзала и Кузнечных рядов. Бандитов-ленковцев обнаруживали в самых неожиданных местах. В том числе и в… тюрьме.

4

Сергей Вальков, он же Горшков Семен, он же «Сенька-косолапый», попался уголовному розыску 26 апреля, когда с двумя крепкими пятидесятилетними мужичками Василием Тимофеевым и Иваном Ивановым в очередной раз волок с вокзального перрона Читы-II краденые вещи. И вполне мог Сенька «проканать» как мелкий вокзальный воришка-майданник, когда бы не опознали его в тюрьме «некоторые граждане».

По показаниям же словоохотливого Бориски Багрова, за «Сенькой-косолапым» много чего числилось, в том числе и «мокрые» дела.

Валькову были предъявлены серьезнейшие обвинения, но свою совесть Сенька давным-давно растерял, поэтому угрызениями оной не страдал. Наоборот, выкидывал коленца. Например, «по соглашению» с другим уголовником, Тимкой Кириным, украл из культчасти тюрьмы гармошку и спрятал её в навозной куче, что было тут же и обнаружено. Пострадавший инструмент оттирали от конского дерьма, а водворённый в карцер Сенька скалился и гоготал.

Это не было показной уголовной удалью, а предпринималось Вальковым для того, чтобы у охраны и надзирателей мнение о нём сложилось, как о шуте, что притупило бы бдительность тюремной стражи и способствовало его побегу. Но судьба повернула по-другому. Вальков был убит неизвестными, напавшими на конвой ГПО, доставлявший подследственных на допросы из тюрьмы в Главное управление Госполитохраны.

Из истории с гармошкой легко сделать вывод, что режим содержания ленковцев в тюрьме особой строгостью изоляции не отличался. Нередко подследственных заключённых выводили на так называемые внешние работы, то есть на работы за пределами тюрьмы.

27 июня на таких внешних работах, по заготовке дров, в урочище Атамановка оказалась группа арестантов, в числе которых был и Яшка Гаврилов – верный подручный Ленкова, «Яшка-милиционер». Вместе с двумя другими арестантами, Николаем Зыковым и Иваном Гусаровым, находящимися под следствием за карманные кражи, Яшка бежал. Был 5 июля задержан милиционерами Читинской уездной милиции и вновь очутился в тюремной камере, но вскоре – снова бежал! На этот раз, к сожалению, удачно.

Разнокалиберная пресса ДВР широко освещала и комментировала каждый шаг уголовного розыска и Госполитохраны по ликвидации шайки Ленкова. Из номера в номер «Дальне-Восточный курьер», «Дальне-Восточная Республика», «Боец и пахарь», «Наше дело», «Дальне-Восточный путь» и другие газеты помещали хронику ликвидации шайки, списки преступных деяний ленковцев, подробности структуры и действий шайки.

На фоне этого газетного бума особенно резкими были материалы о причастности к уголовщине некоторых сотрудников милиции, их связи с бандитами или пособничестве последним. Серьезно обвинил один из авторов газеты «Дальне-Восточный путь» даже начальника областной милиции – Правительственного инспектора Антонова.